... подхожу к  куче зассаного тряпья, наклоняюсь.
из под этого гнилья за мной следяят две расширенных от ужаса гласа.
Карих.
С пушистыми, длянныме ресницаме.
Глаза по мере моего приближения становяццо фсе более круглыме и пиримищиюццо вверх по лбу.
Хуле?
Магла б арать арала бы.
Но я пазаботелсо ап этай голосистой твари раньше.
Акрававленные станутее косыми стежками стальки губы плотно сжаты.
Орать хоццо, да еближче хуй разинеж!!!
Я улыбаюсь.
Ну что, маленькая, прадолжим наши екзистенции?
Спрашивайу я.
И ухватив паблядужку за волосы вытаскиваю в центр комнаты.
Комната на самом деле не комната, а подвал, с одинокой тусклой ламачйкой, в сетке-плитенке обильно сдобренной паутиной, под потолком.
За пелодкой тянеццо мокрый грязно коричневый след.
Абасралась?
Нед вроде.
Видать опять крысюки вернулесь.
Вон, точно, на левай наге нед пальцефф, а было два: бальшой и мизинец; те то, первые я еще дня три назад отнял.
На правай фсе как и раньше, полный ажур, ниже калена тянеццо изячная белая кость, фсе лишнее ашметки не желающие отрезаццо апять таки падъели крысюки.
Замечательные тварюжки.
За столько лет мы с ними замечательно сработались.
Они фсекда памагале мне в убирании нинужных запчпстей маих гастей.
Ну што, маленькайа, скучала па мне?
Спрашивайу йа и целуйу ие в акрававлиные губы.
Ща небось не побалуешь?
А помниж как раньше было?
А помнеж как нос ат миня варатила?
Гардячко была - шопиздец.
Помнеж?
Спрашивайю я, несильно ударяя ладонью тварь по щеке.
Пелодко дрожа пытаеццо атпалсти назад.
Вижу, помнеж, апять улыбнулсо я.
Ну што же ты малчиж?
А?
Нет, не гавари.
Тибе так идет эта скромнасть.
Да, да.
Правда.
Веришь, я никагда не умел гаварить камплементы.
Ты сама мне аб этам гаварила, помнеж?
И призрительна так сматрела.
Да.
Ты фсе панимаиж.
Ты теперь стала саффсем умнеца.
Асталось нимножка и мы закончем.
Я, и достаю из кармана бутылочку с марганцовкой.
Маленькие, бурые крупинки оказывают необыкновенный эффект если их сыпануть на слизистую.
Напремер пелодке в глаз, или в очко, или ф песдень!
Я наматывайу ие волосы на кулак, сжимаю каленяме ие голаву и высыпайу ей в глаза по нескалька крупинак марганцовки.
Ежче неделю назад такое идиальнае тела неприступнай красавецы выгибаеццо дугой!
Два крика сливаюццо в адначасье.
Два ие крика.
Крик ат выжигаемых глаз и ат разорванных в клочья губ.
Меня сатрясайет сударага экстаза, ару вместе с ней!
Дастайу залупу и ажистаченна драчу!
Ну!
Ну!
Еще чуть чуть-чуть!
Шиплю я, яростно дергая сваю хуету!
Пелодко дергаеццо не переставайа, патаеццо пратиреть глаза, и пратерло бы, было бы чем.
Кагда у нее на губах паивляиццо бурая пена меня накрывает, я канчаю на нее.
Ей в абизабраженае, абажженнае и акрававленная  лицо, на ее агал=