1. Пестня (исполняется на мотив «Главное – чтобы костюмчик сидел»).

Если исполнилось 40 тебе,
Не начинай за блядями гоняться,
Брось неспокойное это занятье -
Меньше на голову свалится бед.

Шубы-хуюбы, и прочий гламур
Ради девчонки любовного стона,
Брось это дело - какашки не стоит
Расположенье молоденьких дур.

Эти пуды бесконечных даров
Прошлого жара не станут заменой,
И не спасет от рогов и измены
Всё, что ты на кон поставить готов.

Пиздострадальцы - их толпы  калек,
Беса в ребро с сединой получивших,
Хватит метаться, веди себя тише,
Если не может закончить в петле.

Ты перед теликом притормози,
Выпей пивка, посиди в интернете,
Птичек послушай, поезди по свету,
Или в больницу сходи на УЗИ

Там обнаружат пиелонефрит,
И простатит у тебя обнаружат,
Пусть ты ещё как огурчик снаружи,
Но загнивать уже начал внутри.

Всё, что случается, надо решать -
От понедельника и до субботы
Не изменяет одна лишь работа,
А остальное не стоит гроша,

Всё превратится когда-то в отстой
Радости жизни привычные - тоже,
Если замену найти им не можешь,
Значит, и был, как бамбук, ты пустой.



2.   Скаска  о  засратом колотце и трёх гавнюках. (краткость – сестра таланта).

  У дяди Вовы был колодец. Прямо у ворот. Соседи им тоже пользовались, за што платили дяде Вове по 10 р в месяц. Аднажды дядя Вова услыхал шум, вышел во двор и увидел, как сосецкие мальчишки по кличке Гавнюк, Ворона и Срака, набрали воду в вёдры , и теперь смиясь, хулюганють: Ворона пливал в колодец, Гавнюк сцал, а Срака, сняф портки и усевшесь на край, выпускал туда ис жопы струю пенистого жолтого паноса.

   Дядя Вова схватил дрын и стал давать хулюганам песды: Сраке, как самому хулюганистому, врезал кирзачём по яйтсам, и тот, скрючившесь, упал летсом в собствинное гавно. Застрявший в заборе скулясчий Ворона был жостка отпижжен дрыном; Гавнюк палучил кулаком в ебло и с криком «дядя Вова, не бей – больно!!!» улетел, но тут же вскачил на ноги, и завезжал, размазывая крававые сопли: «Дядя Вова – ты хуёвый и злой – уйдём мы от тебя! Дисятку заплатили и  че хотим с тваим колоццем, то и делаем! Отдай нашу дисятку!»

   На што дядя Вова ответил: « Ах ты Гавнюк! Да рази это дисятку стоит?! Я и за тыщу рублей никому такого не позволю. Штоп я вас больше тут не видел!» – и прагнал ублютков паджопнеками.

   Те убежали, а када на следусчий день апять прешли к калоццу с вёдрами,  увидели вакруг ниво закрытую на замог жилезную бисетку, и натпесь мелом: «КАРАНТИНО».
-     Ну чё, патсаны, - сказал Срака, - Хде воду брать будим? И куда мне срать? У меня ещё стока ниизрасходованого паноса… Айда к тебе, Гавнюк!
-    Да ну нахуй, у меня в калоцце балото, адни пияфки да лягухи…
-    А у меня – гавно, я свой калодетс засрал!
-    А мой ваще высох!

-     А пашли к дяде Фрицу, - сказал Гавнюк, - почесаф в затылки, - Тот кулачино, канешно, штопесдетс,  за десятку воды не даст… а мы ему нажалимся, как дяде Вове в калодец насрали, а он нас отпиздел – Фриц и пустит… Мы ему и споём, и спляшем, и атсасём…

-    И в попу дадим… - мичтательно добавил Срака, - Чур я первый у дяди Фрица сасу!
-      Пашол нахуй, он миня  больши любит! – сказал Гавнюк, - Мне он тада, када за счёчку пальтсами взять саизволел, говарил: «Ти есть кароши малчик, гут! Ти должен лизат мой пахучий попка!» .Так што я первый!
-      Ну лана… Айда, потсаны, к Фрицу, а то срать очинь хочицца – сказал Срака, еле здерживая в жевоте знакомое урчание.