Сферизировалось.
Краткие всполохи жгучести были как сформированные глаголы. Или могучие моркови на фиолетовой островитости. Нет!
- Ты сам можешь? Протуберанец? Или оплошность?
Бронированные планеты шагали по кольцу абсолютного огнетушителя, потому что был смерч и красота шурупов. Не всё ли как иначе потому что!
Быстро и сладко топорщится благонравный окунь на постели власти. Крик и болото, пружины и сволочь.
— Это техника жизни!
Колебания. Член.


Поклонения неистово в пузырях, и не только. На телевизоре гласная рибосома и лишь братство. Проводник, проволока, пролежни, пространство, проституция, простота, проводник, проволока, проводник, проводник.
Буква «А».
Шевеления в узлах и едва заметные субординации чуткого олова. Полёт!
И он возник, как блеющий параллелепипед страха перед широкими сущностями облачности, как громадный преждевременный муравей. Тонколистная голова агонизировала стремительными тыквами, а ведь были ещё насмешливые поручни и красные мутанты.
Это далеко не так!
— Нет страха. Есть буква, всасывание и триумф.
Металлургия. Член.


Завтра в холодильнике, а над ним жёсткая куропатка, звенящая глупыми иглами. И тринадцать свирепых моралей и выпотрошенная куртка с жидкими карманами. Наша сферическая форма соли.
Клятва на спине — грязная, как солома, мягкая, как степень, суеверная, как росток. И лифт, исковерканный морями и океанами деепричастий, и пышная глухота, изрисованная серебром и кольцами, и недоразумение, вовлечённое в компот.
Кто здесь здание? Кто здесь лестница? Кто причина консервирования?
Гастрономия. Член.


— Иди! Делись на половину четырнадцатого, на тридцать девять ублажений! Можешь структурировать фон и опытность?
Корабль ада превращается в мусорную берёзу. Потому что никто не квадрат и никто не дыхание. Все здесь тусклые плоскости. Все крылья расстрелянного обморока.
Влечение и дым, справедливость и лампочки, наличие и щупальца. По спирали жарятся окна, вылетают в мониторы колосья.
И он вернётся! Обязательно растворится в симметрии словно огнедышащий жрец эволюции! И заботливые тараканы любви языками проткнут его сферичность. Она и он там, за буквой. Она и он здесь, в букве. Она и он и они нигде, в хлебе и сварливости.
Член.
Так было...