Кеннеди! Кеннеди! Ужалось до нельзя "чуть".
Чу - и с веток слетело чувство льзя.
И можно прикоснуться, и чудно баламутить
грустинку, под сурдинку, уходя в края
незримых лихолетий.

До одури и Одри, но Кеннеди! Кеннеди! Кинг!
Голова ротвейлера слетела в сгусток постижений.
Кеннеди! Кеннеди! Кинг! Вдохновенно и инсомнично.
Мустанг движется попятно, и вздох анекдотичных линий
вяжет суть.

Где-то в Париже саспенс проронил угаданность.
Мне ближе майский чем июньский, да забрезжила икра.
Только тоника вмешалась, и предчувствия уткнулись
в джаз, который вызнал суть ступени, что близка,
но в дыхании потёрла искривлённость чуждых ответвлений