И не было нихуя. И лишь ад и рай. И тебя не было нихуя… и меня… Четкой грани никогда не
чувствуешь. Какая манда подсунула эту траву? Классная трава! Эмоции, чувства, ...злоба,
ненависть, блевотина, шелкопряды, пятна запекшейся крови - те элементы, что приглушают наше
перейобанное сознание, создавая для него иллюзию яркой черты, словно кольцо голубого сигаретного
дыма - признанной математической единицы (например, "хуй длиной один мэтр"), точки пересечения
двух функций (например, "Марс в Венере") - добра и зла. И невдомек нам, "низким земным
существам", для некоторых - "грязных педерастофф", а для избранных - "падонкамъ", что функции эти
не пересекаются в одной лишь точке (влагалище), и не в двух (влагалице и анал), ибо они не только
подобны основой своей (просто про рот забыли), а идентичны настолько, что в процессе их познания
(язык пошел в дело), складываются навечно в одно неразрывное целое (два языка...), представляя
этим перед нами мир настоящий, не идеальный, который можно сравнить с хуем после полового акта,
но открытый для правды и понимания. Он уважает нас, хотя и не обязан, ведь он создан для нас нами
же самими!!! Давши волю разуму, в период, когда уже не хочется, осознав эту простую истину, мы
осознанно идем на постижение себя и осознаем, кто где кого и когда пролошил. Лишь тот может
сказать, что он знает душу свою и свои яйца, кто, глядя в свое отражение в прозрачной озерной
воде, будучи в похабно-голом виде, видит нихуя не совершенное, пусть вовсе не совершенное, но
пиздец какое красивое существо, заебись какое разумное, пусть даже лишь в эротической прозе, что
смог и рад был познать, и поистине прекрасное творение иногда кровавых дел прекрасных наших
уздечек. Люди, что же вы делаете-то, балять? Присваиваете всё это пидору, маленькому уродливому
гомосеку, что повис над пепельницей с исползованными кондомами?! Жалость и мерзость - это все,
что может вызывать у достойных он!!! Скрывая подлое, озабоченно-извращенное свое Я, храня ошибки
свои в перце, с неопределенной злобой забивая хуи словно гвозди в руки Иешуа Га-Ноцри "грязной
природы своей"... Откройте же глаза, мандавошки, и будьте бдительны!!! Так говорю вам я -
натурал!

Полный пиздец. Хуйово. Воняет. Пусто. В комнате пусто. Густой воздух. Густой воздух легким
спокойным удушающим шагом прогуливается по обосранному, обоссанному и обконченному ковру, каждый
раз опираясь на бледно-голубую (символ пидарофф) стенку, словно оставляя после себя метку, как
собака, своим мерзкопакостым запахом говоря "Я здесь уже был", и дальше вершил свой путь, снова и
снова дотрагиваясь до помеченных мест. Он волен, но от него очень воняет...
- Я волен, - говорит он себе.
Он молод. Он пидар. Молод сучонок.
- Я молод, - неуверенно продолжает, словно пытается уговорить себя.
Он повторит все, что ему привидется во время отлавливания глюков… А волен ли он действительно?
Нихуя! Красив, добр с упругими пидарасами, умен, с ними же и воспитан, его так рады видеть все
хуесосы и хуеплеты. Туда, где война и грозы, он приносит странное примирение и чистое,
ужасающе-голубое небо. Там, где мучаются от голода и морального неудовлетворения, он предвещает
подьем и прохладу цветочного дождя, принося с собой эпидемию, двигаясь лишь одним лозунгом: "А
откуда ты знаешь, если ты не пробовал?".
- Да, да, я такой!!! Я всё….!!! Я всем…!!! Я все могу!!!
- Тогда почему ты ходишь здесь, общаясь со стенами? Срешь, где попало, ссышь, помечая
территорию, поришь хуйню и превращаешь наших слабых братьев в грязных передастов?
- Кто это?! Я? Они сами, - удивленно и испуганно вскрикнул пидер и обернулся.
- Нет я. Конечно ты. Хм. Он еще не только жопоёб, но и даун.
Он обернулся в другую сторону, но и там никого не было. Голос как будто шел изнутри.
- Где ты, пидар?
- Да тут же, тут! - хитро произнес откуда-то сзади пидрос.
Пидритто нервничал, но сказать об этом? - конечно!
- Ты не волнуйся, сядь вот тут, расслабься… Я знаю, что ты хочешь. Ведь тут нет женщин?
Натурал напряженно сел, но снова никого не увидел. Эта привычная пустота показалась ему
невыносимой и отвратительной. Прошло время, он устал, и у не было никакого желания, он лишь хотел
отпиздить пидара. Он ждал, когда тот дотронится до него. В голове пробежала мысль, что пидар
слаб, есть силы выше его, а значит и благороднее, ведь они могут приносить пользу большую. Нежели
и этот жалкий педерастик понадобится в этом мире? Он разочаровано закрыл глаза. Запахло чем-то
неприятным, давно не свежим! Да, запахло именно тем, что выпустил из своего проебанного анала
гомосек!
- Да вот же я! Неужели ты не замечаешь меня?! Может мне жопой водку хлебать, чтоб ты на меня
обратил внимание?
На полу сидела маленькая прозрачная кошечка с большими яйцами. Такая смешная. Казалось, она была
настолько наивна, что поэтому стала прозрачной, а яйца выросли от мужества. Мужества, которое она
показала, находясь в этом обосре в этой вонючей комнате. Сквозь неё забавно протекала эта обычная
людская жизнь педераста. Теперь он видел её.
- Ты улыбаешься..., - с интонацией вопроса сказала котяра, хотя и сама поняла, что ответа нихуя
не будет. И он понял, не старался, а понял. Он устремил в свой взгляд на яйца. С ней сложно было
напрячься - её слова сами купались в его ненормальном сердце, отражаясь лишь легкой рвотой.
- Кто ты, друг?
- Я не знаю... Я потеряла... Я нашла...
- Кто посмел потерять тебя? В смысле кто посмет тебе потерять? Ты же такая... такая... кривая...
Да я... Да, именно я. Я сейчас их найду и завербую! Только сначала тебя. Я же такой... ты же
понимаешь меня?!
- К сожалению. И понимаю, и знаю. Ты добрый, особенно когда видишь очко. Только... почему ты
сидишь в этой комнате и пытаешься втолмачить утопическую идею прогрессирующего гомосексуализма
натуралу?
- Так ведь... Окно... понимаешь, оно закрыто... Очко слиплось, хуй чешется, ебаться хочется, а
не с кем.
Он опустил глаза, левой рукой почесал зад, а правой поковырял в ухе, потом наоборот. В тот
момент ему показалось, что он полный придурок. А натурал был в этом уверен. Более, натурал только
и делал, как время от времени бросал оскарбительные и вполне заслуженные фразы.
- Всю зиму ...
- Всю зиму?!, - и она сделала такие широкие глаза, что даже шварц в тоталреколе не делал такого
удивленного взгляда, - Как же ты...? Твои дружки-педерасты же без тебя не могут!
- А я в пизде!
Он сам нихуя не мог понять смысла этой фразы. Если бы он был в пизде, то он бы видел это,
осознавал, по крайней мере, стыдился бы, боялся отречься от идеологии!!! А он не понимает. Он уже
три месяца ходит из угла в угол, только лишь натыкаясь на шкаф с порнофильмами для геев, что у
окна, стол с клеткой, в которой остались бондажи от друга, книжную полку с эротической прозой, на
которой светлым фонариком виднелась белая книга с красной полоской посередине, крестиком сзади,
бантиком сбоку и пустым местом посередине, помеченная в свое время чей-то бережливой ручкой
"Энциклапедия для девушки" 1996 года, и кровать с прогнившими пружинами, в которой изредка
появлялась низенькая округлой формы фигурка эрегированного полового органа, которая либо сразу
зарывалась в одеяло, либо выла всю ночь, раскидывая красноглазые взгляды и крича про себя, как
она всех ненавидит. Утром она лишь забывала о них и снова куда-то до вечера уматывала, плотно
закрывая дверь с широкой, как у боксерских трусах резинкой, в свой несчастный мир. Выбраться
оттуда было невозможно. Клетка была пустой, поэтому поговорить тоже было не с кем. Тем более
заняться лжелюбовью. Он был изгоем. У него был геморрой.
- Тогда почему, если ты в пизде, ты в очке?, - настойчиво не понимала девочка-кошечка с яйцами.
- Ну... окно... его закрыли... недостаток кислорода... геморр..., - только и мог он сказать.
- А мне кажется, что было ВСЁ, и ты был ВСЕМ, но окно закрыли, и ты стал собой, начал
онанировать. Понимаешь, теперь ты - личность!
- Я? Личность? Сенсация. Скажи это вон тому натуралу.
И мысли забегали так быстро, что ни одну нельзя было ухватить, словно маслом смазанные ужи.
- И что теперь предлагаешь делать? Отвечай, гермафродит.
- Жить. Как ты не понимаешь, ты - новое ВСЁ! Отрекись от гомосексуализма, а?
Он хотел было что-то сказать, но тут раздался стук, а скорее просто грохот. Открылось окно.
Теперь он стоял, глядя в глаза Воле (Так звали местного полицая Ваську). Ещё пару минут назад он
бы не раздумывая шмыгнул в окно, туда, на поиски утерянной половины - очередного мальчика с
неурвновешенной психикой. Только бы поцеловал страдающее создание, что теплым комочком
придуманной, наигранной боли и соленых слюней лежало на диване. Лежало... и дрочило...
ровно-ровно, плавно-плавно...
- Ты, ты.. Ты же её дыхание!
- Да, была. Но теперь я тут. Я - Это я. И я за натуральный мир и сношения.
- И ты тоже личность? Тоже дрочишь и занимаешься другой поябенью?
- И я тоже личность. Но я не дрочу - яйца болят.
Он молчал.
- Ты отрекаешься?
- Я нужен ему, то есть ей.
- Но ведь она, и только она, тоже принадлежит самой себе! К тому же, разве за эти три месяца ты
помог ей чем-то? Её комната пуста, в ней нет света, смеха, нет любви. Разве она увидит тебя?
Отпусти себя, и она последует за тобой. Помоги ей увидеть то, что она должна увидеть! Забудь об
утопической идее госомексуализма!
- А ты? Ты тоже бросишь все к хуям и дашь отрезать яйца?
- Я стану частью тебя.
- Но ведь тогда ты перестанешь быть личностью.
- Нет, я всего лишь последую своей воле.
- Тогда можно я дам тебе имя?
- Конечно.
- Я буду звать тебя Бескончей. Своей мандой.
- Хорошо, - сказала она пидру, и они полетели, и солнечный свет сблизил их. Пидр и манда.
Штора приподнялась, пустив на её лицо немного света.
- Какого черта?, твою мать, выними свой член из моей жопы!!! - сердито буркнула она, махая
руками в надежде согнать досаждающие лучи с позорного места, - Солнце. НЕНАВИЖУ солнце!!!
Она подошла к окну, чтоб задернуть штору, но подул ветер, и темные лоскуты разлетелись, словно
тая в небе, манившем голубой лазурью.
- Кто открыл окно? Какая сука пустила в комнату солнце... солнце... Твою мать...
Что-то случилось. Злость куда-то исчезла. Натурал, который затаился в углу обосранной комнаты,
приподнялся.
- Уже весна! Ты, пидор, сиди да не вылазь. А я пойду собью пару целок, - где-то вдалеке
послышался приятный голос. Послышалось чавканье. "Тьфу ты, бля" - изрыгнул натурал. Запахло
говном.
- Весна... весна... трах... ах...