- Погоди, погоди, ну не здесь же, - умоляюще шептала Оля, отрывая от себя руки Макса, - рехнулся, что ли совсем?! Они же  сейчас вернутся!
Макс, одной рукой заламывал ей руки, другой рукой торопливо расстегивал легкую кофточку. В дацане было тихо. Где-то отчетливо тикали часы.  Монахи ушли в соседнее здание  на молитву, или что там у них, у буддистов.
Оля с Максом приехали в Улан-Уде по приглашению лучшей Олиной подруги. Заодно подруга решила показать им достопримечательности Бурятии.  Одной из достопримечательностей был Иволгинский дацан, буддистский монастырь.

Макс, не обращая внимания на сопротивляющуюся Олю, освободил вторую грудь. Оля судорожно вздохнула и покорно затихла.  Ободренный Макс, тяжело дыша, повалив Олю на ковер.  Снаружи было тихо, как и внутри. Задрав ей юбку, Макс с облегчением вставил. Оля, сжав зубы, выгнулась дугой и застонала.
- Вы там совсем охуели? - неожиданно проскрипело в темноте, причем не со стороны выхода.
Макс замер. Оля, не поняв, требовательно подвигала тазом ему навстречу.
- Тихо, здесь кто-то есть, - прошептал Макс.

Он приподнялся и начал вглядывался в темноту. Посредине зала стоял стеклянный саркофаг, где хранилась мумия ламы Итигелова. Итигелов сидел в желтом одеянии в позе лотоса.  Вокруг горело несколько масляных светильников, но как Макс не вглядывался, увидеть больше никого не смог.
- Ну и че ты лыбишься? – раздался скрипучий голос со стороны саркофага.
У Макса зашевелились волосы, Оля испугано села и начала судорожно застегивать кофточку.
- Кто… здесь… - выдавил Макс, - это совсем не смешно.
- Я, блядь, не спрашиваю тебя, смешно это  или не смешно, хе-хе  - скрипучий голос звучал определенно со стороны стеклянного саркофага.

Макс медленно перевел взгляд на стекло. Огоньки светильников мерцали в глазах Итигелова. Его глаза были открыты. Макс встал, и, не отрываясь от глаз Итигелова, медленно двинулся к саркофагу.
Определенно, это была чья-то нелепая и жестокая шутка. Итигелов был хамбо-ламой у буддистов в Восточной Сибири,  умер он в 1927 году, но обещал вернуться. Его откопали через 75 лет. Действительно, сохранился он очень неплохо, и ученые, вроде как, не нашли даже признаков разложения. Монахи, конечно, верили, что он жив, поэтому посадили его уже в стеклянный саркофаг  и стали терпеливо ждать его возвращения.

Макс, как и большинство молодых людей, воспитанных в атеистическом обществе, не верил в эту ахинею, поэтому, глядя в немигающие глаза Итигелова, начал осторожно обходить саркофаг слева. Наверняка какой-нибудь монах, спрятавшись за саркофагом, был любителем таких шуток.
- Макс, я боюсь, - всхлипнула Оля.
- Боишься? Хе-хе, - с  трудом повернув голову в сторону Макса, проскрипел Итигелов.
Макс резко повернулся к саркофагу.
- Что, пиздец подкрался незаметно? – Итигелов, поскрипывая, начал наклонять голову влево-вправо, разминая затекшую за 82 года шею.
- Так ты… вы… - Макс никак не мог подобрать нужное слово.
Итигелов начал медленно и осторожно приподнимать с колен руки. Руки плохо слушались, но с каждой секундой  у него это получалось лучше и лучше. Приподняв полы своего одеяния, лама начал растирать коленки. Блаженно распрямив одну ногу, Итигелов, хрустя сухожилиями, сделал несколько наклонов. Потом он выпрямил другую ногу.
Макс, не шевелясь, в ужасе наблюдал происходящее. Оля в углу непрерывно скулила.
Амплитуда движений конечностей Итигелова увеличивалась. Привстав на ноги, лама приподнял стеклянную крышку саркофага и сдвинул ее на край.
- Ну и хуй ли ты стоишь, руку дай! – потребовал Итигелов.
Макс машинально протянул руку. Лама одной рукой оперся о стенку саркофага, другой ухватился за руку Макса (его ладошка была маленькой и прохладной) и ловко выскочил наружу. Вес его был совсем небольшим.
- Год сейчас какой? - Итигелов встал посредине зала и начал с любопытством оглядываться. – закурить есть?
- Две тысячи девятый,  – Макс не знал что делать. Он чувствовал, что надо немедленно рвать когти, но ноги его не слушались. Да и бросить подругу, вроде как, тоже неловко.
Оля в углу затихла - похоже, она была в глубоком обмороке.
- Закурить есть? – уже со злостью повторил Итигелов.
- Сейчас, сейчас – Макс торопливо похлопал по карманам,  вытащил пачку «Парламента» и протянул Итигелову.
Итигелов брезгливо взял сигаретку, прикурил от лампады и судорожно закашлялся.
Со злостью отбросив сигарету, он повернулся к Максу.
- Ну, и что делать будем? – недобро ухмыльнулся лама, почесывая свою промежность сквозь полы халата, - у меня бабы 82 года не было. Нам, ламам, конечно, нельзя это самое, но…  у меня, все-таки, исключительный случай.

Итегелов со странным интересом посмотрел на Макса и приоткрыл халат.
- Сейчас монахи должны вернуться, - плаксиво запричитал Макс, увидев содержимое халата,  - вам нельзя здесь, это… в таком виде...
- Да похую мне монахи - я здесь начальник, - твердо ответил лама и схватил Макса за руку.
Странно, Итигелов был легкий, но, почему-то, очень сильный. Пытаясь вырваться (все-таки данная процедура для Макса была непривычна), Макс упал на ковер и опрокинул стоящий рядом светильник. Потухшее масло растеклось по ковру. От звона очнулась Оля и завизжала.
- О, бля, баба! – обрадовался Итигелов и кинулся к ней, забыв про Макса.
Оля, непрерывно визжа, на четвереньках, пыталась уползти от Итигелова. Схватив ее за бедра и приподняв юбку, лама, глухо урча, торопливо закопошился у себя под халатом. Макс, не дожидаясь развязки, схватил светильник и со всего маху опустил его на голову ламы.

Итигелов замер. Крови не было. Макс торопливо отодрал руки ламы от Оли, которая опять не подавала признаков жизни.
На улице послышались приближающиеся шаги. Возвращались монахи.
Макс схватил легкое тело ламы и потащил к саркофагу. Осторожно, чтобы не опрокинуть крышку, он просунул тело ламы обратно, посадил его в позу лотоса и поправил руки. Итигелов начал заваливаться на бок. Макс подложил подушку и выровнял тело - лама не двигался. Аккуратно задвинув стеклянную крышку, Макс кинулся к светильнику и поставив его на место. Оля зашевелилась и привстала.
- Где я? – Оля конкретно ничего не понимала, и, похоже, ничего не помнила.
- Все будет хорошо, все будет хорошо, - пробормотал Макс, приподняв ее. Придерживая за руки и косясь на саркофаг, он осторожно повел ее  к выходу.

Открылась входная дверь, и в помещение вошли монахи.
- Куда вы? – спросил старший. – Вы же еще совсем ничего не видели!
«Нет уж, нахуй», - подумал Макс, раскланиваясь в проходе, и добавил вслух:
-  У нас самолет через два часа!