В девяносто девятом году, сразу после войны балканской войны, работали мы с напарником в Сараево, в столице Боснии и Герцеговины. Приятеля моего звали Адольф Кратт, сам он из поволжских немцев происходил. Как-то делаю форму на самолете, меняю сливной фильтр гидросистемы, а вокруг босняки как пчёлы снуют.  Я возьми да и крикни: «Адольф, подай ключ на 32!». Смотрю на босняков и охуеваю. При произнесении имени «Адольф» все меняются в лицах и вытягиваются, чуть ли не по стойке смирно. Шесть десятков лет прошло, а рефлексы остались. Вот так, бля.

Весь собственный воздушный флот Боснии в то время состоял из двух самолетов, арендованных у нашей авиакомпании по 750 баксов за летный час, летчики и инженеры были наши, а местный персонал мы только учили. Обучение босняков такой же мучительный процесс, как и обучение любых других мусульман, хотя по крови они более-менее были когда-то славянами. После того как в девятнадцатом веке туркам отвесили пиздюлей на Балканах, то босняки к своим турецким именам подобавляли сербские окончания «ович», отсюда и происходят их современные фамилии: изитбеговичи, сулеймановичи, салихамиджичи. Но сколько таких окончаний не добавляй, хоть по три штуки, интеллекта от этого прибавиться никак не может. Тупые как пробки, но стараются это скрыть и при этом ещё и наебать по возможности.

Причем, как это заведено в мусульманском мире, наёбывают они не только христиан, но и своих же братьев муслимов. Прилетает как-то к нам в аэропорт «Сараево» Ту-154М из Тегерана, местной иранской авиакомпании. Ну, естественно, ничего кроме всевозможных чумазых беженцев он привести не мог. Он их и привез: выходит с трапа кодла человек 250 (больше чем сидячих мест в самолете, потому что из Ирана и стоя летают, что в твоём трамвае). И вся эта кодла думает, что сможет в очередной раз наебать босняков и через Сараево прорваться в цивилизованные страны Европы мыть посуду. А тут хуюшки. На этот раз босняки сами наебали персов: обнаружили, что у всех прилетевших (у каждого человека!) неправильно оформлена виза. Промариновав лишенцев в душном аэропорту пару часиков, их снова выводят на перрон и всех сажают назад в провонявший бараньим жиром бывший российский лайнер. И те, не солоно хлебавши, с причитаниями и проклятиями на устах пиздуют обратно к себе в Тегеран. Это надо было видеть, даже флегматичные америкосовские техники с «Апача» пришли посмотреть. Конечно, как тут не запричитаешь, ведь каждый беженец из последних сбережений, наверняка, отвалил посредникам 3-4 штуки баксов за доставку куда-нибудь в Данию. Вот так бывает – заплатил кучу зелени и отсосал по полной программе. Вот это расценки за минет! Охуеть можно.            

Вольготнее всех в Боснии и Герцеговине себя чувствуют немцы, поскольку босняки перед ними благоговеют как кролики перед удавом. Дойче зольдатен разъезжают целыми днями на броневиках и в хуй  себе не дуют, причем броневики носятся со скоростью «мерседесов» и запросто выезжают на встречную полосу. Тут ебалом щелкать на дороге нельзя.   Американцы из сил коалиции СФОР ведут себя поскромнее, им на всё насрать – с утра до ночи моют с мылом свои три «апача» и слушают рэп  в  ангаре на всю громкость. Но, правда, когда нашему Яку какая-то ебаная птица вмятину на предклылке устроила, помогли америкосы, не отказались, и причем за бесплатно, накладку поставили, заклепали. Хорошие пацаны, вобщем. Подхожу как-то к ихнему вертолёту и спрашиваю: «Из ит «сикорски» хеликоптер? Из ит гуд?». «Йес», - говорят – «самтаймс гуд, самтаймс бед». Короче техника западная ломается также часто как и наша. Всё один хуй.  

Что не говори, а нация нации рознь. В тот мясяц, когда я был в Сараево, как раз происходила смена личного состава воинских контингентов сил коалиции. Прилетает «Геркулес» с итальянской пехотой, открывается рампа и оттуда вываливает тьма орущих и машущих руками людей. Впечатление такое будто цыганский табор с гитарами приехал и все ликуют по причине поимки и повешенья Муссолини. Когда же на таком же «Геркулесе» прибыли немцы, то от такого зрелища можно было охуеть – они выходили из самолета строем в колонну по четыре и чуть ли не строевым шагом и так маршировали до автобуса. Что тут скажешь – нация порядка. А вот французов жаль, точнее француженок. Их рота, охранявшая аэродром, состояла на 50 процентов из девочек лет восемнадцати и они охраняли, в том числе, и наш самолет, чтобы какое-нибудь мудачье ночью в него бомбу не подложило. Смотришь на смену караула, и сердце сжимается от жалости к слабому французскому полу – пиздует себе по жаре такое, понимаешь,  создание весом килограммов 50, в огромных ботинках и полностью закутанное в камуфляж, да не просто так, а навьючило на себя еще килограммов 30 всякой поебени военной и с автоматом наперевес. Прям иногда даже помочь хочется, что вообще-то говоря, мне не свойственно. Доверчивые все как дети. Подходит одна раз и говорит: «Можно самолет внутри посмотреть?». Я говорю: «Какие проблемы? Можно конечно. Только ты мне дай автомат подержать». Снимает и дает, сама в самолет пошла. Я тут и опешил. Никакого устава. Опиздинеть можно.

Вы когда-нибудь видели как молятся в самолете? И не надо. Зрелище не для слабонервных. Босняки этим не страдают, конечно, но если попадется в салоне какой-то ударенный по голове араб или перс, то такое шоу можно узреть. Когда подходит время молиться (это надо делать пять раз в день), а этот мудак как раз летит в самолете, то он поднимается из кресла, расстилает коврик в проходе, становится на него раком (тут уже направление на Мекку хуй учтешь) и начинает стучать своей тупой башкой о сотовые панели пола салона. Они, блядь, и без того продавленные, эти панели, а тут еще всякая мразь дефектов добавляет. Пидорасы!  

Свинину эти боснякомудаки сами не едят и другим не дают. В каждый ланч-бокс (коробок со жратвой для пассажиров) вкладывается маленькая бумажка, на которой изображена миловидная, но перечеркнутая красной линией, хрюшка. Что призвано  информировать пассажира  об отсутствии свинины в его обеде. Полный идиотизм. Но это еще не все. Свинины и в продаже хрен сыщешь чтобы хоть дома себе приготовить. Приходилось ходить к сербам. А хули делать.

Сербия, точнее сербская часть Сараево, начиналась метров через 800 от дома, в котором я обитал. Самый обычный дорожный крестовидный перекрёсток – на запад от дороги – Босния, на восток – Сербия, подходишь и сердце радуется. Первое здание на сербской части – мясной магазин «Месара Васильевич» - т.е. мясо от Васильича. Тут тебе и свинина, и окорока и сало всевозможное – отпад, дальше спиртные ларьки идут: пива с десяток сортов, водка, сливовица, ракия, когнак, бренди – дёшево и много. Потом сигаретный ряд – выбор как у нас – всё есть. Выпьешь, закусишь, покуришь, да ещё и бывшего профессора математики Сараевского университета угостишь, который тронулся умом когда его семья на войне погибла и сейчас бомжует у ларьков. Вобщем, всё как дома, не то что у босняков – сигареты одного сорта – «Дрина» - курить невозможно (активированный силос), пиво одного сорта – названия не помню, но если назвать «гамно», то соответствовать будет, водки вообще нет. Словом, недоразвитые полулюди и пиздец.

Сербы, хоть и братья наши, но иногда такую хуйню сотворят, что опиздинеть можно. Когда была война, сербы засели с одной стороны взлетной полосы, а босняки с другой, и на полосу сунуться и тем и другим было западло – всё простреливается. И вот какому-то мудаку из сербской армии пришла чудесная, на его взгляд, идея – прорыть к неприятелю тоннель. Да ни где нибудь, а прямо под взлетно-посадочной полосой, чтобы по ночам можно было втихаря босняков мочить и назад по тоннелю сматываться. Ну и прорыли и всё было нормально до того момента, пока белорусский бацька Лукашенко не решил помочь детям братского народа гуманитарной жратвой, груженной в большой и тяжелый Ил-76. Бацькин самолет на посадке смог доехать только до тоннеля, а потом его передняя стойка, в соответствии со всеми законами физики, провалила потолок тоннеля, самолет пропахал брюхом неслабое расстояние и застрял.  Через открывшуюся рампу высыпались гуманитарные харчи: бульба, мясо, сало, апельсины, бананы, конфеты и тому подобные дары Беловежской пущи. И тут наступило перемирье. Мародёры с обеих сторон объединились в святой жажде холявы – ночью все продукты были доблестно растащены и съедены солдатами враждующих армий. А дети, как водится, отсосали хуй. Далее с самолета поснимали все агрегаты, которые можно было поснимать и продать. А уже потом, после наступления мира, вокруг того, что осталось от самолета, выставили круглосуточную охрану. Пиздец, бля, наверное и сейчас охраняют.  

Когда идешь по тротуару в Сараево, то через каждые 3-4 метра на асфальте видны довольно таки интересные узоры, я их про себя называл «цветочками». На самом же деле это следы от осколков миномётных мин. Когда они взрываются, то часть осколков попадает в асфальт и оставляет аккуратные лунки в виде концентрических окружностей. Веселенькое зрелище. И так на всех тротуарах. Со стенами домов картина та же – ни одной целой нет – сплошь все в оспинах от пуль и осколков. Особенно впечатляют пейзажи с многоэтажками – стоит себе домик этажей в 10-12, все окна выбиты и внутри черные закопченные стены. А на этом фоне, в том же доме, кое-где в пустые оконные проемы вставлены белые гуманитарные немецкие рамы и навешены спутниковые антенны. Люди уже живут. И нормально – хоть с соседями ругаться не надо – их просто нет. В стене моего дома торчал неразорвавшийся снаряд, а в каждом из трёх стекол лоджии было по отверстию от пули. Я провел баллистическую экспертизу и охуел – точно стреляли с балконов соседних домов. Ну, его на хуй, такую жизнь.    
      
Но больше всего город Сараево знаменит тем, что отсюда есть пошла Первая мировая война. Дело было в 1914 году. Сербский студент-бомбист Гаврила Принцип, который хуй клал на Остерайх, замочил из нагана наследника австрийского престола Эрц-герцога Фердинанда Габсбурга вместе с его женой, когда они приехали в Сараево для открытия благотворительного дурдома для малоимущих босняков. И понеслась пизда по кочкам: Австрия объявила войну Сербии, Россия – Австрии, Германия – России, а Англия и Франция – соответственно – Германии. Роковые выстрелы прозвучали аккурат на мосту через речку Меляцка, и русский писатель Валентин Пикуль написал по этому поводу в одном из романов, что типа на данном мосту навеки остался отпечаток ботинка Гаврилы Принципа. Когда я добрался таки до этого моста (в выходной день), то, будучи не совсем трезв, не мог не обследовать мост на предмет наличия означенного отпечатка. И что выяснилось? А то, что нету там никакого следа и писатель Пикуль обыкновенный пиздун, сочиняющий всякую хуйню. Не найдя отпечатка, я решил как-то увековечить заслуги сербского студента, который не тварь дрожащая, а право имеет, купил в магазине баллончик краски и написал на мостовой эпохальное стихотворение:

Гаврила был стрелок отменный,
Гаврила герцогов стрелял.

Если, конечно, дождями не смыло, то и сейчас там должны остаться эти строки.        

Вобщем в Боснии и Герцеговине нормально, только если будете жить в мусульманской части, то берите сало и водку с собой, а если в сербской, то не надо нихуя, всё как у нас.