Clause 8. Конец.

У доцента Игоря были проблемы. У ментов откуда-то появились письменные показания нескольких студентов, которым он «помогал» поступить. На очной ставке никто из них показаний не изменил. От работы его отстранили, и некоторые из знакомых перестали здороваться. Адвокат рекомендовал написать явку с повинной. «Тогда это будет сто пудово условный»,- уверял он. Игорь внял совету и повинную написал. Откуда было ему знать, что адвокат получает еще деньги от Агентства, а с судьей еще две недели назад договорились, чтобы она выписала ему по полной программе? На следующий день следователь показала ему бумагу и пояснила, что до суда, время придется скоротать на тюрьме.

В тюрьме, когда он зашел в камеру, окружившая его молодежь, начала смеяться, когда на вопрос «ты кто по жизни?» он ответил «доцент». «У, моргала выколю!»,- угорали урки, вспоминая «Джентльменов удачи». Когда пожилой, весь татуированный, игравший за столом в карты, уркаган обратил на него внимание, Игорь даже обрадовался. Он был новичком в тюремном мире и еще не знал, что радоваться, когда на тебя обращает внимание Резо, лоху не стоит. «Подойди сюда»,- сказал Резо,
- Так ты на самом деле доцент?
- Да, доцент я, меня в университете все знают...
- Стало быть, уважаемый человек. Меня здесь тоже уважают. На, держи, угощайся

И пожилой вор протянул Игорю кружку с крепко заваренным чаем. Игорь отхлебнул и, обжегшись, отклонил кружку в сторону. Вор взял кружку из его рук, собрался было отхлебнуть, а потом вдруг поставил на стол, и, вытащив откуда-то фотографию «Это ты?». На фотографии был Игорь собственной персоной, стоящий раком, а рядом с искусственным хуем в руках, какой-то мужик. «Да, но я все объясню..»,- начал было Игорь, но страшной силы удар сбоку свалил его на пол. Да - это уже был ответ, а подробности здесь никого не интересовали.

В этот день у него появилось новое имя – Ира. На самом деле Ире повезло. Один из самых страшных грехов в тюремном мире – это офоршмачить авторитетного человека. Это может случиться, если, например, авторитетный человек воспользуется посудой, загрязненной перед этим пидором. Появившийся в тюрьме пидор должен об этом известить окружающих. Не сделавших это убивают. Иру оставили в живых лишь потому, что за два дня до этого по приказу Резо, уже появился один труп – вогнали в ухо гвоздь одному дерзкому рогомету, и Резо имел приватную договоренность с начальником по режиму, что в этом месяце трупов больше не будет.
На суде, на удивлении Ириным бывшим коллегам, судья проигнорировала его положительные характеристики с места работы и отсутствие судимостей ранее и впаяла по полной программе. Ира отчалил на пять лет в красноярскую зону общего режима.

На Новый Год Ира повесился в сортире.


Clause 1. Света.

Света была в детстве счастливой. Ей хорошо давалась учеба. Она была умной, красивой и воспитанной. Планы были, как и у многих ее сверстниц - поступить в престижный ВУЗ, выйти замуж за принца. В мае 96-го, сдав очередной экзамен на отлично, она отмечала это событие в кафе, в кругу подружек, с лимонадом и мороженым. В кафе она познакомилась с молодым человеком Олегом, оказавшимся, по странной иронии судьбы, учителем математики (по крайней мере, он так сказал). Разговоров о математике он при этом избегал под предлогом скуки, предлагал Свете выпить шампанского, в конце концов, уговорил, и скоро ее уже не удивлял ни странный, вовсе даже не математический, жаргон Олега, ни его коротко стриженые коллеги. Ей было с ними весело. Далее все случилось, как бывает. В престижный ВУЗ она не поступила, в плохой поступать не захотела. Олег через три месяца куда-то пропал. «Мусора закрыли», - хмуро пояснили коротко стриженые коллеги. Света уже знала какие предметы они преподают. Как-то, когда она в очередной раз к ним пришла разузнать про Олега, они научили ее играть в «вертолет». Света сделала аборт, забыла про Олега и выкинула из головы сказки про принцев. Минуло семь лет. Света стала элитной проституткой. Но она не стала счастливой. Иногда Света плакала и вспоминала детство. Она сама не могла объяснить почему, но она стала очень не любить учителей. Возможно, Свете было проще в своих неудачах обвинить кого-то, а не себя, и на подсознательном уровне, такой мишенью были выбраны учителя. Так ей было проще.

Clause 2. Доцент.

Игорь был доцентом. В молодые годы, еще во времена халявы, разложившей в оконцовке всю страну, он подался в науку. Сперва Игорь грезил возможностью успешной карьеры и иногда воображал, как его выбирают в академики. С возрастом иллюзии исчезли, но о прошлом он не сожалел, в его системе халява осталась, Игорь подался в преподаватели. По примеру старших товарищей Игорь освоил полулегальный, но все же незаконный бизнес репетиторства – за определенную плату готовил школьников к поступлению в свой ВУЗ, а за дополнительный прибавок гарантировал им поступление. «Жизнь удалась»,- думал он порою, подсчитывая после каждых вступительных экзаменов стопку баксов в резинке, и считал дни до ухода на пенсию.

Преступный промысел не мешал ему придерживаться коммунистических взглядов и во всех своих бедах – от маленькой зарплаты до плохой пищи в столовой – обвинять действующую власть разных уровней. Со временем он взял привычку постоянное брюзжание в электронных форумах университета. Студенты спорить с ним боялись, коллеги брезговали и поэтому, не находя возражений на свои коммунистические высказывания, он считал себя хорошим полемистом и не стеснялся подписываться под своим бредом – «Липунов И.Б., доцент». Даже будучи уже в пожилом возрасте он гордился тем, что он доцент и постоянно всем на это указывал.

Он был типичным лузером, не осознающим того, что он лузер, а, будучи преподавателем, пытался вкладывать в неокрепшие студенческие души такие же лузерские понятия, которых придерживался сам. К счастью он это делал столь же бездарно, как и все остальное, и поэтому студенты лишь беззлобно шутили и посмеивались над ним, дав ему ласковое прозвище Ибанько по инициалам в доске расписаний.
Денечки текли один за другим, ничто не предвещало проблем, но как-то сам того не понимая, в силу скверного и сварливого характера, любви всунуть свой нос всюду куда можно, он разрушил одну из комбинаций Владимира, связанную с арендой недвижимости в российской академии наук.


Clause 3. Владимир.

Владимир был комбинатором. Кто-то встречал его в Аризоне в окружении негров-пушеров. Кто-то встречал его видел в компании браконьеров на Каспийском море. Кто-то - в Чите, вместе с пьяным прапорщиком, грузящими какие-то тяжелые ящики в КАМАЗ. Иногда его видели в джунглях Южной Африки. О нем много кто слышал, но мало кто его знал. Некоторые считали его ФСБ-шником, и были люди, кто утверждал, что он демонстрировал им соответствующие документы. Точно такие же слухи ходили о том, что он из ЦРУ. Некоторые утверждали, что на самом деле он из того подразделения De Beers, что занимается разрешением особых проблем этой алмазной монополии, которые возникают при появлении новых и независимых алмазодобытчиков. Истина, однако, заключалась в том, что и в ФСБ, и в ЦРУ, и даже в De Beers, информированные люди морщились при упоминании его имени - пару раз Владимир переходил им дорогу. В общем, интересы Владимира были везде. Те, кто когда-либо видели Владимира, расходились между собой даже в описании его внешности. Самые умные предполагали, что Владимир – это два разных человека, а может даже и десять.

Единственно, в чем были все согласны, что Владимир оставляет визитки, на которых черными буквами значится - «Владимир Звягинцев, Агентство, mailto: swagency@mail.ru». Телефон и адрес Владимир никогда и никому не оставлял. Никто не знал о его прошлом, никто не знал, настоящее ли это его имя. Скорее всего, нет, заключали умники.


Clause 4. Замысел.

Владимир был не один в этот день. Он отдыхал после минета, в отличном исполнении проститутки Светы, которую ему в знак благодарности подогнал один знакомый банкир и размышлял о недавно нарушенной хитроумной комбинации. Какой-то рваный гандон, доцент сунул нос куда не нужно и, в результате, операцию надо было начинать заново. Владимир думал, стоит ли за такое любопытство наказывать. Размышления прервала Света, которая начала рассказывать истории про то, как ее однажды чуть не убили какие-то азеры. Владимир ее прервал – проститутские байки с целью разжалобить его совершенно не интересовали – и предложил взамен рассказать про врага, которого Света считает в жизни самым главным. Владимир был психологом-практиком, и такого плана рассказы его забавляли. Света вспомнила свое счастливое детство, Олега и неожиданно для себя со злостью сказала, что самые главные ее враги – учителя. Бритоголовые учителя, учителя математики, учителя физики, любые. Они сгубили ей жизнь. Владимир удивился такому совпадению и понял, что все в строку. Доцент должен ответить.


Clause 5. Кокетство.

На улице было холодно. Когда перед доцентом Игорем споткнулась и сломала каблук красивая девушка, тот галантно подхватил ее за локоть и придержал, чтобы она не упала. Та поблагодарила и представилась, ее звали Светой. Она заметно смущалась и отводила взгляд, когда Игорь на нее смотрел. Тот был уже взрослым человеком и отвык от такого кокетства. Оно его вдохновило, и он предложил зайти в кафе. При слове «кафе» у Светы мелькнул в глазах странный огонек, но она отказалась по причине сломанного каблука, и сказала, что ей можно идти только домой, попросила, если не сложно, поймать такси. Когда он садил ее в машину, Света смущенно одернув челку, предложила зайти к ней в гости на чай.
Что такое «чай» в такой ситуации всем ясно, и не было ничего удивительного в том, что через полтора часа Света раздевала Игоря, делая это одновременно и руками, и ногами, и, иногда, языком. Потом она предложила некие невиданные ранее Игорем вариации с наручниками, тот, хотя и не совсем представлял, о чем идет речь, был готов согласиться на все. Будучи уже пристегнутым обеими руками к батарее, он запоздало осознал, что почему-то стоит раком и повернутым к стенке, что оставляло мало пространства для намечающихся маневров. Тут Света дала ему совсем уже не ласковый подзатыльник и запустила в квартиру непонятных людей с фотокамерами. Сперва доценту Игорю было стыдно, но скоро ему стало страшно. Его никто не тронул, просто рядом с ним некоторое время позировал голый мужик с искусственным хуем в руках. Через полчаса, однако, его выпустили. В милицию он, естественно, не обратился – людей только на смех поднимать, Игорь даже не был уверен, подпадают ли такие действия под статью. В общем, он решил, что пусть это будет его маленькой тайной, которая умрет вместе с ним.


Clause 6. Судья.

Судья Наталья Петровна, известная в некоторых кругах под кличкой Графиня, имела сына-ублюдка. Павлик, как звали ублюдка, впитал в себе все те черты беспредельщика, которые бывают иногда свойственны детям влиятельных родителей. Графиня с детского сада постоянно имела с ним проблемы. То, что эти проблемы были не столь уж и значимы, она поняла, когда он, едва окончив школу, чуть не залетел с изнасилованием, от жертвы тогда удалось с трудом откупиться, слава Богу, нашлись общие знакомые с семьей девчонки, которые за них походатайствовали. То, что проблемы снова появились, она почувствовала сразу, как только без стука – что в судах не свойственно - дверь в ее кабинет открылась, и к ней быстро вошел молодой человек и без спросу занял кресло. Без долгих прелюдий он начал:
- Так, Наталья Петровна, меня зовут Владимир, и я могу помочь Вашему сыну.
- А разве ему нужна помощь?
- Нужна, но действовать нужно оперативно, его уже двадцать минут как задержали с двумя килограммами травы. Я могу сделать так - нужен лишь мой звонок - что появится человек, который назовется хозяином наркоты и скажет, что Павлику он дал их на хранение, к Павлику претензий не будет. Но, повторяю, действовать нужно оперативно, пока он не наболтал глупостей.
Графиня побледнела:
- Что Вам нужно?
- Мне ничего, я уважаю законы – хотя и не всегда их соблюдаю - и не прошу Вас закон нарушать. Все что мне нужно это наказание взяточника по полной программе, без всяких скидок и, несмотря ни на какие характеристики. Никаких условных сроков, по полной программе. Его зовут Игорь Липунов. Дело еще не открыто, но скоро будет.
- Ну, раз ничего противозаконного… то, наверное… да.
- Отлично,- сказал Владимир,- и забормотал в трубку,- Мазутчик? Давай, брателло, действуй…


Clause 7. Мазутчик.

Владелец шашлычной Авсеп имел хозяйственную жилку, свойственную многим кавказцам. Поэтому, когда его брата прессанули менты за розлив паленой водки и срочно пришлось его отмазывать, в оконцовке им удалось не лечь под ментов, а достигнуть взаимовыгодного симбиоза. Многие вопросы «синие» решали теперь с «красными» через Авсепа.

Оказалось так, что в городе оказался на гастролях авторитетный урка, земляк Авсепа, по кличке Резо. В городе его взяли с поличным и тут даже Авсеп был бессилен – поймали почти, что за руку, пресса была в курсе. Но баул с передачкой закинуть земляку – это свято. Причем с передачкой особой – Резо любил кокаин, и все землячество это знало. Кроме этого нужно было передать пару важных новостей от друзей из Армении? Для передачи кокса можно было купить охрану, но новости были значимы, и это следовало делать только через курьера. Старый знакомый Владимир, объявившись как-то вечером и, прознав о присутствии в городской тюрьме авторитета старой формации, заинтересовался и пообещал содействие, у него тоже наметилось дело к Резо.

Мазутчик был когда-то никем. Владимир нашел его, обнаружил собачью преданность по отношению к старшим, и решил приподнять - дал джип «Круизер» и поставил в свой металлический бизнес быком, присматривающим за коллегами и докладывающим Владимиру о малейшей нелояльности. Именно Мазутчика решили отправить к Резо с новостями. Организовали дело по-быстрому - Мазутчик подложил двухкилограммовый пакет с «травой похожей на траву», некоему ублюдку, судейскому сыну, менты которые были в теме тут же сына взяли, Мазутчик взял пакет на себя и отправился на нары в СИЗО. Он был спокоен – через неделю экспертиза признает траву просто травой, и его выпустят, а он успеет выполнить поручение. В теме было два человека в погонах, но явно нарушать им закон не требовалось, чем сделка с совестью облегчалась. От ментов требовалось лишь «не заметить» фальшивость травы и направить Мазутчика не просто в камеру, а в камеру к Резо. Взамен пообещали подогнать им вещественные доказательства на какого-то взяточника. Это не стоило ничего ни Владимиру, ни Авсепу, за что последний проникся уважением и пообещал кормить шашлыками Владимира и всех его друзей до скончания дней.

Мазутчик, войдя в камеру, сразу зыркнул на шнырей, подпорхнувших к нему для пробивки новичка, так, что те упорхнули обратно, а сам направился к столу у окна, где играли в карты блатные. «Привет, бродяги, я Мазутчик, работаю с Гриней»,- бросил небрежно Мазутчик, выкладывая на стол богатое содержимое сидора. «Я - Резо»,- процедил один из играющих в карты, пожилой худощавый и весь татуированный урка,- «Присаживайся к столу. Потом поговорим. В карты играешь?». Вежливо отказавшись от игры, Мазутчик передал привет и гостинцы от Авсепа, посидел с урками до тех пор, пока в игре не возникла пауза, подсел к Резо и на ухо сказал ему пару тех новостей из Армении, которые просил без лишних ушей передать Авсеп. Кроме этого он передал вору то, что поручил Владимир.

Сделав дело, Мазутчик завалился на нары и заснул. Он знал, что через два-три дня его выпустят, и решил отоспаться.

Через неделю у доцента Игоря началиьс проблемы.


Clause 9. Люди с планеты Фанк.

Прошло несколько лет. Умные люди были правы. Владимир Звягинцев это было общее имя, объединявшее многих. Пятеро из них сидели за столом и смотрели по телевизору футбол. Футбол их сам по себе не интересовал, впрочем, как и судьба доцента, который когда-то случайно спутал им карты. Но за игрой они следили внимательно. Сорванная некогда комбинация успешно завершилась как и десятки других, в конце концов, полным успехов и, как передавали надежные люди в Москве, максимум через месяц Рому должны были объявить в розыск не только в Генеральной Прокуратуре, но и в Интерполе. Теперь они сидели и решали, нужен ли им клуб «Челси».

Это были люди, не признававшие старых правил. Они не были анархистами и бунтарями, формально они соблюдали правила умирающего мира. Но при этом они их меняли и были буревестниками нового типа общества, в котором не было места таким лузерам, как доцент Игорь. Некоторые называли их падонками. Некоторые – людьми с планеты фанк.