Кагда йа был ищо школьником, мама раздабыла мне путефку в пианерский лагерь. Ну, лагерь так лагерь, хули не съездить - тем более на море. Ф те безабидныйе вемена мы играли ф футбол, учились у важатых ругацца матом и курили за пляжем. И йа атлично правадил время, пасматривайа на взраслефшых девачек.

И вот нас как-то пасадили в афтобус и сказали: А щас вы уйопки паедете ф калхос памагать сабирать чирешню. А штоб вы паменьше жрали и пабольше сабирали, устраиваем вам саревнавание нах! Атряд-пабедитель едет в Новороссийск, где дохуя дешовых турецких жвачек . Беспезды такой прис фсе аценили (хули - за жвачку мы ф те времена магли пасть парвать сукабля).

Привезли нас к бальшому такому полю с высокими кустами или диревьями (хуй знаит), где аказываецца и праизрастала чирешня. Дали каждаму пианеру па ведру и паслали тихо падальше в эти кусты. Ну ясен хуй, фсе сразу как макаки папрыгали на кусты и давай сабирать йагоды. Ну и я стал сабирать. Черес каких-нибуть два часа фсе вдахнавение из нас повышло, и мы пабрасали ведра, заняфшысь набиванием желуткоф йагадами. Важатайа стала арать, што праиграфшый атряд будет драить сартиры, но кто-то быстро ахладил ейо пыл, паслаф из рагатки мощнуйу косточку прям ей между толстых йагодиц. Забрафшысь ф чащу, паближе к самым спелым йагодам, мы, как саранча, абрывали и жрали спелуйу чирешню, а недозрелуйу брасали в ведра, паскольку саревнавание фсе-таки прадалжалось.

Абломы начались к палудню, кагда у меня и еще двух пианероф Сереги и Радика раздуло жываты, а также абнаружылись нешуточныйе пазывы апаражнить кишечники. Это были не абычныйе коричневыйе котяхи, ненавясчиво прасящиеся наружу это были са слезами сдержываемые струи паноса, представляфшыйе угрозу для общества и растительности. Ы-ы-ых бля! - станали мы. Вакруг было пално пианерок и нам не хателось штобы ани патом йабедничали важатым пра трех абасрафшыхся багатырей. В то же время мы углубились в эти йобаные палисадники километра на полтора вглубь, и абратный ход был адназначна нам закрыт.

Тут йа заметил, што мы видим фсех, кто ходит между кустами, но савершенно не видим тех, кто залес на эти кусты. Идея нах! Каждый из нас залес на куст чирешни и с удавольствием абнаружыл, што полностью атгарадился ат нежелательных свидетелей. ФР-Р-Р-Р-Р!!! раздалось сразу с трех старон. Аднаврименна с этим йа пачуфствовал страшнуйу вонь, а еще услышал снизу тихий фскрик йобаныйврот!!! Кто-то был пад кустом и фсе видел суканах!!! фсе это йа думал уже на бегу, даже ведро не забыл прихватить, кагда съебывался.

Черес каких-нибуть двадцать минут йа вышел на поляну, где старшые важатыйе уже принимали у пианероф уражай. Сдаф наполненное атборными недазрефшыми йагодами ведро, йа атправился в афтобус аказалось што уборка фходит в завершайущую стадийу. А кагда важатыйе сабирали паследних патеряфшыхся пианероф, мы увидели из акна, как двое вели пад руку маленькуйу заплаканнуйу девачку. Паходу кто-то из нас фсе-таки абрызгал ейо сваим жыдким гавном, патаму што важатыйе зажымали руками носы и савали ей какие-то салфетки, а она пыталась стереть с плеча астатки нашых фекалий.

Песдец, не буду гаварить, как нам было страшно ехать абратно. Аднако, судя па фсему, девачка не то што нас не видела, а и вапще не влупилась, аткуда вдруг на нейо абрушылось такойе щастье.

Кароче, ни адна сцука не узнала, кто абасрал пианерку пятого атряда ва время сбора уражая. В Новороссийск же паехали фсе атряды, но это уже сафсем другайа историйа.

исаефф