Олег ждал Аньку под колоннами клубной части. Она наотрез отказалась идти в общагу. Накануне к его соседу приехали родственники из Грузии, и там шла перманентная пьянка с чачей и национальной жрачкой. В прошлый их приезд у Аньки сложились непростые отношения с чачей. В самый разгар всеобщего веселья чача сыграла с Анькой злую шутку, вылетев фонтаном вместе с сациви и чахохбили прямо на стол. Грузины отнеслись к Анькиному конфузу с сочувствием и пониманием - с кем не бывает, но ей было стыдно с ними снова встречаться.
Всё хорошо было в Аньке, кроме её мамы. Её мать ненавидела Олега. Основных причин для ненависти было две. Во-первых, "этот мужлан" трахал её дочь, во-вторых, он не был москвичом. Возможно, была еще третья причина, которая очень веселила Олега, мамаша подсознательно хотела, чтобы Олег трахал её саму. Свою ненависть она выражала холодной учтивостью и подчёркнутой вежливостью. Олегу каждый раз хотелось столь же учтиво послать Анькину мамашу на хуй. Он мысленно отождествлял её со своей бабкой, Марьей Максимовной, которую он, впрочем, никогда не видел. Эта бабка в своё время не пустила на порог его маму именно за то, что та не была москвичкой. Отец Олега предпочёл любовь московской прописке, и родители уехали в Магадан.
Анька, наконец, вышла из универа и распрощалась с подружками, которые издали помахали Олегу и захихикали.
- Поедем к тебе? - спросил он подошедшую Аньку, обнимая её за талию и забирая джинсовый рюкзачок.
- Мама дома - вздохнула Анька, съёжившись и опустив глаза.
"Вот и потрахались - подумал Олег - лучше уж к грузинам пойти".
- К докладу готовится. Она на днях на конференцию поедет в Германию.
- Надолго?
Анька прижалась к Олегу и, выдержав паузу, с придыханием выпалила прямо в ухо:
"На неделю!!!" Она захохотала, схватила его за руку и потащила вниз по лестнице.
- Погода такая хорошая! Поехали в город, просто погуляем. Я тебе покажу, где мы раньше жили.
Для Аньки и универ был в деревне, а город - это только в пределах Садового кольца. Сама она жила на окраине, куда их с матерью выселили из коммуналки.
Спускаться под землю было в лом. Они сели на трамвай у метро "Университет" и доехали до Яузских ворот. Солнце уже садилось. На бульваре было оживленно. Народ пил пиво. Они тоже взяли пивка. Анька раскраснелась, болтала безумолку. Олег курил и почти не слушал.
В детстве он с родителями каждое лето ездил на юг через Москву. Останавливались у дальних родственников. Отец водил его по музеям и театрам и просто по улицам. Показывал дома и церкви, цитировал Булгакова. Олегу тогда все это было пофигу. Он только запомнил тополиный пух, летавший, как снег, и сбивавшийся в ватные валики вдоль тротуаров. А ещё осталось ощущение нездорового, надрывного воодушевления, которое охватывало в Москве обычно флегматичного отца. Олегу было даже как-то неловко за него, хотелось успокоить, сказать: "Да брось ты, пап! Ну, Москва. И что теперь? И в Магадане жить можно".
Они шлялись по каким-то переулкам. Олег смотрел на разглагольствующую Аньку и подумывал, не потрахаться ли где-нибудь на лавочке в детском парке. Но Анька вдруг сказала, что у неё замерзли ноги. Они зашли в ближайший подъезд. Пахло кошками. Дом был без лифта. Лестница с чугунными перилами упиралась в площадку с большим окном, по сторонам которого было две двери. Олег посадил Аньку на широкий подоконник и снял с неё туфли. Ноги были ледяные. Он стал растирать ступни. Анька, наконец, замолчала и смотрела на него влюбленными глазами.

Марья Максимовна с утра собиралась вынести мусор. Но по телевизору безостановочно показывали её любимые сериалы и аншлаги, от которых она никак не могла оторваться. Ближе к вечеру она всё же взяла на кухне ведро и потащилась в прихожую.

Ноги, наконец, согрелись. Олег обнял Аньку, и они стали целоваться.
- Давай по-быстрому сзади? - прошептал он ей в ухо, расстегивая джинсы.
- В меня нельзя - напомнила Анька и с готовностью нагнулась к подоконнику.
- Тогда, потом - в рот - сказал Олег, примериваясь.
Ему очень нравился самый первый момент, когда он насаживал Аньку. Это был такой синхронный выдох перед стартом, похожий на вступление к песне про MTV группы "Dire Straits". В такой позе Анька быстро кончала. "Надо бы её слегка заткнуть - подумал Олег - а то выскочат жильцы и всё испортят". Но, судя по её темпу и воплям - это было уже бесполезно. Во время Анькиного оргазма, Олег услышал, что одна из дверей приоткрылась. "Блядь! Вот и кончай тут теперь прилюдно", - пронеслось у него в голове. Боковым зрением он углядел, что это старуха, которая смотрит на них во все глаза. Вначале он хотел послать любопытную старуху на хуй и захлопнуть дверь вместе с её носом. Но, увидев этот остекленевший взгляд, понял, что старуха просто охуевает от их шоу. Он вдруг почувствовал какой-то кураж и необходимость постебаться над старухой в полный рост. Анька ничего не заметила и взяла в рот. При этом Олег постарался развернуться так, чтобы старухе было всё хорошо видно. Его охватило такое злорадство, что Анька чуть не подавилась. Когда он с рычанием кончил, Анька села на подоконник отдышаться. В этот момент раздался глухой стук, - старуха хлопнулась на пол. Анька заорала от неожиданности. Олег заржал, сгреб её в охапку, и они пулей вылетели из подъезда.