В один хмурый и холодный январский вторник я шел домой, освободившись пораньше с работы. Под ногами чавкала снеговая каша,носки промокли, на ботинках выступали белесые разводы. Я чувствовал себя усталым, голодным и больным, а впереди была еще долгая дорога. Поэтому, проходя по улице Герцена, я зашел в пельменную, чтобы выпить водки и согреться.
Продавщица отмерила мне сто грамм водки в медицинском стаканчике с делениями и пододвинула тарелку с разваренными пельменями, украсив их шлепком майонеза и горстью сушеной петрушки. Кроме того, я взял кофейный напиток с молоком в граненом стакане.
Усевшись за дальний столик, я выпил водку, заел ее парой пельменей и вытянул ноги, чувствуя, как поднимается от желудка к голове алкогольное тепло. Определенно, мне стало лучше. А большой глоток горячего, приторно сладкого кофейного напитка почти погрузил меня в нирвану.
Вдруг дверь пельменной открылась и на пороге появился новый посетитель. Молодой мужчина со слегка припухшим от пьянства лицом и кожей нежно-оливкового цвета. Волосы его, от природы видимо светлые и кудрявые, лежали на голове свалявшимися клоками грязной ваты. Одежда какого-то старинного фасона была несвежа, помята и кое-где запачкана. На пижонском белом шарфе красовалось подозрительное бурое пятно.
Мужчина дико оглянулся, потом нетвердыми шагами подошел к прилавку и положил на блюдечко крупную серебрянную монету.
-Сто... Нет, двести водки.
Продавщица взяла монету, покрутила ее в руке и положила обратно на блюдце, сказав с ненавистью и презрением:
-Это не деньги. Нормальные деньги давайте.
Мужчина растерянно пробормотал:
-Как же не деньги? Вот и написано - Эресефесер... Гривеник... На двести грамм - в аккурат...
Но продавщица уже повернулась к нему спиной, дав понять что разговор закончен. Мужчина взял свою монету, положил ее в карман и отошел от прилавка, видимо не имея душевных сил продолжать дискуссию. Потом, заметив стакан у меня на столе, подошел ко мне и присел на край стула.
-Вот ведь... И чем ей не понравилась моя монета?! На стол лег серебрянный кругляш. На монете дюжий рабочий бил молотом по наковальне, было написано "РСФСР" и стоял год - 1924...
Я слегка опьянел и не хотел удивляться. Просто протянул ему деньги, а монету положил себе в карман.
- Возьмите водки. Здесь на двести грамм. А монету я оставлю себе. Не задавая никаких вопросов странный незнакомец сгреб мятые бумажки и пошел обратно к прилавку. Продавщица хоть и прокричала мне "Пои, пои его! Он и так все мозги пропил!", однако деньги взяла и налила ему водки в граненый стакан. Вернувшись к моему столу, он жадно выпил и сразу опьянел. Видно, легло на старые дрожжи. Отдышавшись, он протянул мне руку.
- Сергей.
- Александр. Я пожал маленькую, слабую ладонь с грязными ногтями. Он посмотрел на свою руку и смутился, но потом принял залихватский вид и сказал:
-А что делать? Третий день пью!
-Что так? Я подцепил на вилку пельмень.
Мой собеседник перегнулся через стол, и, обдавая меня перегаром,зашептал:
-Следят за мной. Может, гепеу, может еще какие - нибудь. Двое. Один молодой, чернявый такой, как жиденок. Другой русский. Здоровый, морда каторжная, похоже, бандит. Три дня назад дошел я до дома, лег спать. Просыпаюсь глухой ночью, смотрю - они у меня в комнате. Тот, молодой, у форточки стоит - курит. А здоровый сидит у меня на кровати и говорит: "Ты лучше сам вешайся. А иначе мы тебя убъем, а потом повесим. Видишь мои руки? Я этими руками все кости тебе переломаю. Потом голову сожму и буду жать, пока не треснет. Пока мозги не потекут из ушей. А потом вздернем тебя на ремешке. Дескать, допился до белой горячки и повесился. Ты ведь пьешь? Пьешь? А, поэт?".
Но ничего! Они думают, что я слизняк, соплей перешибешь! Как бы не так, блять! Смотри, что у меня есть! Покопавшись в кармане, он извлек маленький, почти игрушечный никелированный пистолет.
-Ну? Что скажешь?
Откинувшись на стуле, Сергей замолчал. Молчал и я. Бред больного человека всегда оставляет тяжелое впечатление. Я подумал, что лучше будет просто встать и уйти. Хрен с ними, с пельменями. Словно угадав мои мысли, он поспешно вскочил, запахнул свое замызганное пальто, и, пробормотав "Спасибо тебе, друг. Прости." быстро вышел из пельменной.
Я посмотрел в свою тарелку. Есть уже не хотелось. Пить тоже. Кофейный напиток безнадежно остыл. Я взял свою сумку и пошел к выходу.
На улице вечерело. Серая хмарь на небе рассеялась и оно стало светло-фиолетовым, с редкими гвоздиками звезд. Я шел по улице, рассеяно отмечая странный тусклый свет в окнах, незнакомые вывески на домах, лошадь, впряженную в сани... И двоих убийц на углу дома. Они шли за моим странным знакомым, который, шагая вверх по улице, иногда останавливался, чтобы погрозить им кулаком. Почувствовав мой взгляд, маленький чернявый оглянулся, потом смущенно улыбнулся и покрутил пальцем у виска. Вбитый в черный бушлат верзила только полоснул по мне взглядом и толкнул своего напарника - пойдем дальше! А я, чувствуя как течет между лопаток пот и отнимаются от страха ноги, уже дергал примерзшую дверь пельменной...

В метро было тепло и светло. Схема линий казалась безумно интересной. Только серебряная монета в кармане куртки неприятно холодила пальцы.