Блядокол Лени в своем недавнем креативе (от 11.06.03.) "Случай на "Серебряном Шепоте" по-своему описал встречу мировых лидеров в С-Петербурхе. Конец истории вышел весьма неожиданным и политически, я бы сказал, рискованным. В двух словах его, т.е. конца, суть : президента Беларусии Лукашенко не пустили на заключительный банкет на корабле и он, возмущенный, обратился за помощью к подошедшему в тот момент президенту Путину. Но Путин не только не помог, но и, со словами "как ты меня заебал!.." достал пистолет, молниеносно накрутил глушитель и произвел два выстрела на поражение. Выстрелы оказались удачными, на пиджаке Александра Григорьевича показались пятна. Он перегнулся через поручень и свалился в акваторию Невы. Чеез минуту он всплыл. А мировая илита с женами проследовала в банкетный зал, откуда через некоторое время послышались застольные речи и пение на белорусском языке. На этом креатив обрывается.
Такая развязка показалась мне чересчур драматичной, политически безответственной, особенно в нынешней сложной международной обстановке. Это обстоятельство побудило меня написать продолжение его палитическаго раскаса. Попутно приношу извинения уважаемому г-ну Блядоколу (к сожалению, не знаю как по отчеству) за использование его идеи и надеюсь, что он их примет. Опять же, никоим образом не претендую на его авторские права.
…Торжественный прием был в разгаре. Голоса раздавались все громче, услуги переводчиков требовались все меньше. Женская половина общества потихоньку стала переходить с шампанского и марочных вин на водочку, украинский президент Кучма принялся объяснять Жаку Шираку, что такое "сало", узбек Ислам Каримов стал показывать своим соседям, как надо правильно кушать плов, используя для этой цели остывший жульен с грибами. Генеральный секретарь ООН Кофи Анан засучил рукав своей рубашки и приложил оголившуюся руку к аналогичным образом оголенной руке лидера одной из африканских стран : так они выясняли, кто из них чернее, а кто-то, сидевший напротив иллюминатора, голосисто затянул "Ой, цветет калина…"
Но вот встал невысокий, гладко выбритый, подтянутый человек с неприметной внешностью, сидевший во главе стола, и постучал вилкой о графин с водкой, требуя внимания. Через минуту гости угомонились и тут, в наступившей тишине, на палубе явственно послышались чьи-то нетвердые шаги - кто-то медленно шел, тяжело дыша и шумно, как-то с хрипом, отдуваясь.
"Ельцин!" - мелькнула у многих радостная мысль - какой молодец! Сейчас что-нибудь выдаст!" "Да нет, он вроде завязал - тут же сменила эту мысль другая - и охраны не видно…"
И вдруг страшная догадка поразила всех… Дверь в каюту заскрипела и стала медленно открываться. Возглас ужаса вырвался одновременно изо всех грудей (кроме одной), а у епонского премьера встали дыбом его роскошные волоса. На пороге, опутанный тиной и с презервативом в петлице пиджака, стоял, покачиваясь, белорусский президент.
На минуту воцарилось молчание, показавшееся вечностью. Лишь было слышно, как стекала вода с костюма насквозь промокшего Лукашенко да у кого-то из гостей сотовый телефон некстати заиграл мелодию советского гимна. Кто-то из русской делегации налил стакан "Столичной" и, прохрипев "штрафной!", протянул его запоздавшему и, откровенно говоря, нежданному гостю. "Штрафной, штрафной!" - подхватили все, тревожно улыбаясь и суетливо наполняя свои бокалы. "Это кто, Распутин?" - растерянно озираясь и пытаясь улыбнуться, спросила супруга Энтони Блэра. "На хуй я сюда приехал - подумал сам Блэр - ведь жопой чувствовал, что русские какую-нибудь хуйню подстроят. Так и вышло".
Но гость не принял стакан, отведя его рукой, и затуманившимся взглядом посмотрел на невысокого человека с бокалом шампанского в руке. Тот, опустив графин на скатерть, в некотором замешательстве и как бы смутившись, смотрел на вошедшего.
"И ты, Володя, с ними… обернулся, значит… а ведь я тебе….., а ведь мы с тобой…. За что?.. - слабеющим, но все еще твердым голосом, подавив стон, произнес Александр Григорьевич и, опрокинув сервировочный столик с дорогими закусками, рухнул под ноги пирующим.
"Ай! - взвизгнули пожилые жены Шредера и Ширака. "Ай!" - подхватили их жена епонского премьера и сам Каюдзуми. Поднялась паника. И лишь опрятный хозяин бала опустил голову вниз и сидел, не шевелясь. Из наклонившегося бокала, который продолжала машинально сжимать его рука, тихо лилось на скатерть шампанское. Он этого не замечал…
Вдруг корпус "Серебряного корпуса" заметно содргнулся. Как впоследствии выяснилось, и то с трудом, это было столкновение миниатюрной подводной лодки, несшей боевое дежурство в глубинах Невы и охранявшей мировую илиту и лидеров стран СНГ от подводных террористов. Экипаж подлодки хотел заглянуть в иллюминатор парахода, чтобы посмотреть, как бухают лидеры мировых держав, но не рассчитал маневра и подплыл слишком близко. От этого удара паника в кают-компании сразу прекратилась. Моложавый человек, по виду бывший спортсмен, бывший хозяином этого всемирного рандеву, вздрогнул, выпрямил спину и посмотрел прямо перед собой. Лицо его приобрело жесткое и решительное выражение, а глаза - и это заметили все - оказались стального цвета. Казалось. Он додумал свою нелегкую думу.
"Врача! - срывающимся голосом крикнул он - врача! Быстрее, быстрее… блять!" При последних словах он грохнул об пол окончательно опустевший бокал. Ястржембский, зачем-то нагнувшись корпусом вперед, стремглав выскочил на палубу и через три мнуты, отталкивая друг друга, в помещение вбежали сразу три бригады скорой помощи : русского президента, украинского и Сапармурада Ниязова. Последние были почему-то в белых тюбетейках и халатах белых, но ваточных, на азиатский манер.
Белорусских спасателей рядом не оказалось - их не пустили на парахот и они дежурили, покачиваясь на волнах в небольшой дюралевой, с облупленным и помятым корпусом весельной лодке на значительном расстоянии от своего - увы! - так нуждающегося в их помощи патрона. Чтобы их не унесло течением, они прицепились ржавым самодельным якорем к обосранному чайками бакену.
Но вернемся на корабль под заграничным названием "Silver Whisper". Большая часть гостей, опережая друг друга и теряя мобильники, ринулась к буфету - там был еще один выход, через камбуз. Впереди всех бежал лидер китайских коммунистов со сложной, не такой простой, как у Мао Цзе Дуна, фамилией.
"Нет уж, на хуй, - думал он, - пора съебывать. Ебал я ваши именины. Хватит с нас атипичной пневмонии." Увы и еще раз увы!