Было это давным-давно, совсем в ветхозаветные времена, когда вся демографическая ситуация состояла из двух человек, без одежды, совести, ИНН и лишних амбиций.
Стоял погожий летний денёк. С чистого неба светило внушающее доверие солнышко, в огромных фруктовых деревьях конкурентоспособно верещали певчие птички, в небе радостно каркали голубые и розовые птеродактили. Настойчиво журчали жизнерадостные ручейки с минералкой. Упитанные улитки с достоинством ползали по сочным стебелькам растений, коих было хуемогучее множество. Повсюду отчаянно еблись разные зверушки и ощущалось присутствие живокормящей сиськи матери-природы в её ещё молодых годах.

Пока Адам ходил по саду, околачивая хуем запретные груши и поминутно выдёргивая из голой жопы колючки репейника, Ева возлежала на скрещённых лианах меж двух могучих деревьев, совершенно нагая, и щекотала себя изящным пальчиком Там, Откуда Всё и Началось. Легко увлажнившийся пальчик без труда обнаружил присутствие нежного ветерка, который в своей шаловливости проникал так беззаботно глубже и глубже… Огромными голубыми глазами Ева взирала на солнышко и набегавшее на него белое облачко - то чудилось ей, что это Адам входит в неё, то казалось, что это она садится на лицо Адаму. Ветерок эти мысли всецело поддерживал.

Вдруг из кроны соседнего дерева высунулась зелёная под цвет листвы серпентоидная морда, весьма напоминавшая овчарку после встречи с бензопилой. Хитро осмотревшись вокруг, нечто усмехнулось и громко чихнуло в попытке ненавязчиво привлечь к себе внимание. Ева возвела вверх свои очи и, усиленно махая пушистыми ресничками, стала внимательно рассматривать новоприбывшего.
- Какой странный лист, - задумчиво и томно произнесла Ева. В её голосе отчётливо проскальзывал французский акцент.
- Ни хуясссе! - с шепелявым присвистом возмутился Зелёный, но от запланированной обиды воздержался. - Ты сама-то кто такая ваще?!
- Я - Ева. А ты?
- А я этот… как его, - растерялся на мгновение нечленистоногий. - Я - Удав*. Нет. Питон*. Нет. Или Уж. Или… Бля, да как же… ну этот… Змей я! Вот, между прочим, плод тебе новый принёс. Будешь?
- Яблоко, что ль, какое-нить? - пресыщено вздохнула Ева и снова стала фтыкать в небо. Ветерок не ослабевал. Облачко набегало на солнце уже совсем неприлично.
- Да вроде нет, - с сомнением прошепелявил Змей. - Да пиздатый плод. Фкусный! Ты хоть кусни!
- Ну ещё чё. За всякими тут доедать… небось такое же как и сам - червивое.

Змей попробовал нахмуриться, но зелёная кожа плотно прилегала к черепной коробке, и ничего толком не получилось. Кожа лишь чуть-чуть скукожилась вокруг носа, придав Змею комичное выражение готовности к злобному поцелую. Обидеться захотелось больше, чем раньше. Но Змей так просто не отступал.
- Да ваще сочное! А нащёт бактерий не беспокойся - Хозяин их пока не придумал. Ну спробуй, а? Не понравицца, чё хошь проси! Хочешь даже колготки или лосины из своей прошлогодней кожи подарю? Ну или ещё чё-нить?
- Ну ладно, - великодушно согласилась Ева. - Неси сюда!

Змей сполз вниз, предварительно зацепившись кончиком хвоста за край дупла, в котором первобытный саблезубый хомяк, злобно ощерившись, трахал зазевавшуюся белку с прозрачными крыльями. Дно дупла было сплошь загажено ореховой скорлупой, беличьим дерьмом и прокисшим птичьим молоком. Ева жеманно ухватила плод за хвостик, поднесла ко рту и, прицелившись, стремительно куснула в самую мякоть. Плод оказался чересчур сладким, приторным и перезрелым. Ева негодующе бросила его в траву и гневно посмотрела на по-ленински прищурившегося Зелёного.
- Выполняй желание давай, опарыш верблюжий! - Приказала она властно.
- Какое? - Сцыкливо пробормотал Змей и принялся нервно ковыряться в обеих ноздрях своим раздвоенным языком.
- Пощекочи меня давай!
- Где щекотать-то? - застенчиво спросил Змей и сильно позеленел, догадавшись. - А пара-то у тебя есть?
- Есть. Вон, на антилоп охотиться ушёл вроде…

Минут через десять, когда глаза Евы стали мутно голубыми и сценариев по поводу облачка в её белокурой головке заметно прибавилось, Змей заметил в траве симпатичной расцветки гадюку и несколько потерял концентрацию. Пока Ева прикрывала глазки бахромой своих густых и длинных ресничек, слегка закусив нижнюю губу, Змей осторожно высвободил свой мелко вибрирующий хвост, недоверчиво покосился на Еву и потихоньку начал съёбывать. Заглотив по пути вывалившихся из гнезда саблезубого хомяка и прозрачнокрылую белку, Змей заструился вслед за призывно поблескивающей на солнце гадюкой. Гадюка скрылась в зарослях можжевельника, ловко лавируя между кучами свежего птеродактилевого помёта. Змей решительно ринулся в колючие заросли.

- Ух-ты, ёпты, - в рифму выругался он, наткнувшись с размаху плоским носом на задницу гориллы, по кличке Примат.
- Аааа, это ты, Зелёный? - с набитым ртом радостно произнёс Примат, мощно ворочая челюстями и, в знак расположения, попытался раздавить несуществующую вошь на лысом Змеевом затылке.
- Ага, вроде как я, - уклоняясь от горилловых аффекций, нехотя согласился тот. - Слышь! А я тут с новым биовидом познакомился, на "яблочко куснуть" легко разводицца!..
- Гыыы, - осклабился в хищной усмешке Примат, и почесал левую волосатую сиську левой же рукой. - Это ж харашо-то как, а?! Небось щекатацца любит? И где это чудо?
- Типа того, - погрустневшим голосом заметил Змей и весь как-то скукожился, вспомнив о том, что и Примат частенько любил, чтоб Змей его щекотал. - Вон там недалеко…

С Приматом было нелегко. Однажды до того дошло, что из волосатой жопы гориллы торчала одна лишь зелёная морда с гипнотизирующим взглядом. Змей исключительно боялся этой процедуры и всегда относился к Примату с недоверием. Чего уж стоил тот случай, когда этот грубый волосатый ебадрот с грузинским темпераментом и повадками, перепутал хвост и морду! Да ещё как раз тогда, когда Змей только сбросил старую шкуру и исключительно гордился новой узорчатой, наивно полагая, что все эдемские ужихи теперь будут жестоко конкурировать, за право заглотать у него…. Ну в смысле, взять в пасть… В общем, тогда Примат необратимо дискредитировал себя в залепленных обезьяним говном глазах Змея. Несладко ему тогда пришлось. Очень несладко. Плевался он потом долго, но горечь изо рта упорно не шла. Ну да что уж тут…

* * *

С треском ломая ветки, на пальмовой лужайке, где возлежала Ева, появилась первобытная горилла и вперила горящий взор Туда, Откуда Всё и Началось.
- Слышь, это… - по-обезьяньи бесцеремонно Примат обратился к Еве. - Может пощекотать, а?..
- Ну пощекочи, - зачарованно произнесла Ева, не в силах оторвать взгляд от того, перед чем хвост Змея казался шнурком с прототипом детской погремушки. Такой штукой груши околачивать несомненно удобней… О...

* * *

Вечером с охоты пришёл Адам; антилопы не принёс, так как убивать в саду было не положено - Хозяин осерчает - зато всё равно, весёлый и довольный. Чмокнув Еву в щёку, он заметил, что охота удалась. Затем он заметил надкушенный Евой плод, подобрал и, не моргнув глазом, слопал его, смачно чавкая. Огрызок же он зашвырнул в густую крону соседнего дерева с табличкой "Do not eat" на стволе, угодив в глаз наблюдавшему Змею, который с тех пор потерял половину своей гипнотизирующей силы.

Потом было им обоим явление Хозяина со Всевидящим Оком, который изгнал их за грехи тяжкие с территории сада за железную ограду, и наговорил вслед кучу гадостей…
А через девять месяцев появилось на свет первое доказательство главной доктрины старика Дарвина, которое решили назвать Каин. В общем, все они жили долго и счастливо, и умерли в один дождливый день, матеря и проклиная Ноя, который, утирая соплю со своего длинного еврейского носа, отказал им в доступе на Ковчег, идущий в Армению. Ну вы знаете, что дальше.

А вот, что делал Адам на охоте, и откуда Древние греки узнали о Кентаврах, об этом я расскажу в следующий раз…
" Все реземблянсы считать строго коинцидентальными! В смысле, никого тут ввиду не имелось.

P.S. Для тех, кто заснул в танке или слишком много курил на переменах: По Дарвину - человек произошёл от обезьяны.