Малыш Стасик сидел на маленьком стульчике за маленьким столиком и лепил маленькими пальчиками из говна пуделёнка. Уже была готова черная пушистая мордочка и большие косые глазки. Материала для работы было много - еще пол горшка. Стасик задумывал вылепить собаку в натуральную величину.

Никого не было дома, кому можно было бы похвастаться красивой поделкой. Дома вообще уже давно никого не было (поэтому ребенок и зарос говном), мать-проститутка Наташка уже три дня не появлялась дома, а отца у Стасика не было. Хотя, нет, конечно же, отец у него был. Только где он, ни Стасик, ни его мамаша не знали. "Хер, залетный", - говорила про него Наташка, - "то есть, немец".

Хер Тобиас Снайдер бывал в S.P. городе несколько раз, в основном с целью налаживания деловых связей в области полимерных пластмасс. Ему шел шестой десяток, семьи у него никогда не было, потому что по своей сути он был аморальным уродом, озабоченным на почве секса и, опять же, полимерных пластмасс. Хер Снайдер особенно любил русских шлюх. Русские бляди - девки "хоть куда", готовые удовлетворять похоть, любого заезжего иностранца с валютой в кармане, с особым старанием, вызывали у немца неописуемый восторг. Последнее время он мог сношать лярв часами. Очками. Туфелью. Пластмассовым фаллосом. А своим кожаным пенисом не мог. Что-то с ним случилось пять лет назад, после того, как он отодрал одну шлюху в Пулковская hotel.

"Йа, фройляйн, вы выглядеть фантастиш! Как ваш зовут?", - спросил Тобиас у одной из шалав у входа в гостиницу. "Натали...", - на французский манер томно ответила Наташа. "M-м-майн ист Т-тобиас, яволь ибацца...", - сказал Снайдер немного заикаясь. Нет, нет, немец очень сносно говорил по-русски, просто при виде кожаной юбки и мясистой сиськи он терял дар речи. Быстро утряся цену, Хер, истекая слюньми, и блядь направились в роскошные номера четырехзвездочного отеля. Неизвестно, уж почему он так переживал при виде проституток, то-ли боялся что ему откажут, то-ли еще какие комплексы таил в себе этот старый козел. Далее была выпивка, бурный секс, порваный презерватив, беременная шлюха. История умалчивает, почему Наташка оставила этого ребенка, и не сделала очередной, девятый аборт. Так появился Стасик...

Наташка валялась на грязном замызганом диване у своего бывшего однокласника. Огромные черные синяки под глазами, блевотина на полу и впавшие щеки однозначно указывали на то, что не все так прекрасно в её жизни. Витёк - хозяин хаты, сидел на табурете в обшарпаной кухне и варил винт. За окном было солнечно, именно тогда Витька посещали жалостные мысли, и он хотел что бы наступила тьма, вечная тьма; он с болью и отвращением смотрел на шрамы на запястьях, и хулил врачей, что смогли вытащить его с того света в прошлом году. Его мутный взгляд упал на кастрюлю с винтом. Витька донимали две мухи. За окном было солнечно.

Вольдемар нажал на звонок. Стасик уже в который раз подумал, что это мама, аккуратно положил пуделя на кресло и побежал открывать дверь. "Мааама, мааам, я есть хачууу!", - кричал ребенок, с трудом открывая тугой ригельный замок. "Бля, опять ты засрался весь", -сказал Вольдемар. "Аааа, дядя Вова, где мама, я есть хачууу!", - плакал засранец. "Вот блядь какая, я эту суку уже на работе пятый день не вижу! Иди в ванну помойся, я воду включил!", - Вольдемар был рассержен, расстроен, и на самом деле не знал где искать одну из своих шлюх. "Вот, пожри пока чипсов, я ща че-нить те принесу", - сказал сутенер Стасику. "Дядя Вова, смотри какого я пуделя вылепил!", - хвастал Стасик, марая Вольдемара за левую брючину рученкой...