Лето почему-то кончилось. Настала обыкновенная Питерская осень. С ее пидарастическими дождями , сыростью и, долбящей и без того издерганные вечным пьянством и еблей нервы, депресняками. Краски последнего солнечного дня постепенно блекли и , намокнув под бесконечным дождем, стекали на асфальт бесформенными пятнами . Потом вечно куда-то несущиеся авто и спешащие по домам пешеходы топтали их и давили , унося на мокрой обуви и стертой резине. Город медленно погружался в серые сырые сумерки , небо словно вдруг прорвало от многомесячного запора и все то гавно , что скопилось в его утробе за это время, посыпалось на крыши и тротуары . Типа своего гавна мало !
В то же самое время в далекой Австралии уже всходило солнце и почки эвкалиптов медленно набухали под его яркими южнополушарскими лучами , словно соски старой девственицы в чьих-то волосатых руках . Жизнь только-только просыпалась от утомительной летней спячки. Весь материк все больше становился похож на уличную сучку во время весенней течки. Одна такая огромная кошка с задраным хвостом . Туда-сюда порхали попугай - своеобразные австралийские воробьи да с севера потянулись первые косяки… Люди в Австралии просыпались им безумно хотелось .
Но в холодном дождливом Питере повернувшись спиной друг к другу среди пустых пивных бутылок и использованных презервативов лежали двое. И каждый думал о своем: она - о том что скоро зима и придется носить старую шубу, об отключенных батареях он - о том что она уже достала его своим вечным нытьем, о той крошке из подъезда напротив, о ее упругой заднице, о деньгах, о том, что его дилера таки забрали суки-менты, и хуй знает где теперь взять такой заибательской афганки… И только в одном их ленивые мысли пересекались : этот дождь уже сука, достал!