О проблеме однополой любви десятилетия вели нескончаемые споры врачи, психологи, психоаналитики,
поэты и, конечно, сами гомосексуалисты. Впрочем, споры шли в основном за пределами одной шестой
части мира — в СССР тема гомосексуальной любви была безоговорочно припечатана соответствующей статьей УК.

Полноценно объяснить сущность феномена гомосексуализма или хотя бы дать исчерпывающее
определение этого термина сегодня не возьмется ни один серьезный ученый.
В вышедшем в 1982 году “Энциклопедическом словаре медицинских терминов” утверждалось,
что “гомосексуализм — половое извращение, характеризующееся сексуальным влечением к
лицам своего пола”.

Экзотичность вопроса, связанного с полом и эротикой, при-украшенная скандальными процессами
с участием знаменитостей, немало посодействовала тому, что многие светила науки на протяжении
десятилетий пытались внести свою лепту в изучение проблемы гомосексуализма.

Французский психиатр Огюст Тардье (1818–1879), не стремившийся прослыть ортодоксом,
полагал, что половое влечение к персонам собственного пола есть врожденное моральное
и физическое уродство, и предлагал во искоренение порока “рубить дерево под корень”:
кастрировать всех почитателей нестандартной любви.

Подобный хирургический подход был с негодованием отвергнут немецким юристом Карлом Ульрихсом,
опубликовавшим в 1860 годах двенадцать томов собственных сочинений на животрепещущую для него тему.
Он называл гомосексуалистов ургинами, последователями греческой богини Урании — покровительницы
однополой любви, — и полагал, что это люди, у которых женская душа заключена в мужскую оболочку.

Затем работы, посвященные проблемам гомосексуализма, стали издаваться с завидной частотой.
Собственно, сам термин ввел в обиход венгерский врач Карой Мария Бенкерт, до него, как правило,
обходились формулировками “мужеложство” и “педерастия”.

Немецкий психиатр Карл Вестфаль первым предложил считать гомосексуализм врожденным изменением
полового чувства. Нимало не смущаясь тем обстоятельством, что врожденные болезни нельзя излечить
гипнозом, создатель знаменитого душа, Жан Шарко, в статье “Инверсия генитального чувства”
описал множество случаев исцеления от постыдного, по его мнению, недуга.
Статья вызвала большой шум не только в медицинских и гомосексуальных кругах, но и среди прочей
читающей публики.

Огюст Форель, автор хрестоматийного “Полового вопроса”, также считал гомосексуализм половым извращением.
Ему оппонировали Крафт-Эбинг и Эллис, рассматривающие однополую любовь как некую природную аномалию,
подобную дальтонизму.

Конечно же, не мог пройти мимо столь актуальной проблемы создатель психоанализа Зигмунд Фрейд.
“Гомосексуалисты, — полагал венский мудрец, — люди, которые из-за эрогенного значения собственных
гениталиев лишены возможности восприять сексуальный объект без половых органов, подобных своим...”

В дальнейшем спор между представителями научных школ в основном лежал в аспекте признания
гомосексуализма болезнью или вариантом нормы и, как следствие дискуссии, определения методов
лечения или наказания виновных в пороке.

Большинство специалистов склоняются к мысли, что гомосексуализм не столько патология,
сколько особенность индивидуума, его гормональных, психосоматических, эротических качеств,
условий жизни и воспитания, или, говоря проще, это — не порок и не болезнь, а специфический стиль жизни.
Ни по одному психологическому тесту, лабораторному анализу или физиологическим параметрам
гомосексуалы не отличаются от гетеросексуалов. Впрочем, сами представители сексуального меньшинства
с высокомерием париев утверждают: “Мы не такие, как все!” Таких “не таких”, по их оценкам,
насчитывается до 20% всего взрослого мужского населения.

Оценки специалистов более сдержанные: по мнению президента Евро-азиатской ассоциации сексологов
Александра Карпова, к гомосексуалам относится не более 2% представителей сильного пола, что,
согласитесь, в абсолютных цифрах также выглядит довольно внушительно...

Тем не менее большинство из них практически являются бисексуалами, а не чистыми гомосексуалистами.
Они вступают в браки, имеют детей и любовников обоего пола. Подобная ситуация наблюдалась и в прошлом,
к примеру, такие известные гомосексуалисты, как убийца Распутина Феликс Юсупов, великий князь
Константин Константинович или Петр I были женаты и имели детей. К “чистым” гомосексуалистам относятся
Петр Чайковский и его брат Модест, у которых физические контакты с представительницами прекрасного
пола были или просто невозможны или складывались самым печальным образом и влекли за собой
тяжелые психические травмы.

Еще одним печальным примером такого рода является судьба поэта-футуриста Ивана Игнатьева-Казанского (1892–1914),
который в первую брачную ночь попытался сначала убить свою жену, а потом покончил с собой.
Этому трагическому происшествию посвящены стихи В.Хлебникова:

И на путь меж звезд морозных
Полечу я не с молитвой
Полечу я мертвый грозный
С окровавленною бритвой.

Понятно, что если гомосексуальные эксцессы не становились причиной судебных разбирательств
и особо громких скандалов, то лишь в силу возможных неприятностей, из-за которых большинство
геев предпочитали не афишировать свою сексуальную ориентацию. Сохранилось предельно мало
архивных документов — писем, дневников, воспоминаний, — объективно подтверждающих гомосексуальность
того или иного исторического персонажа. В качестве доказательств чаще всего принято ссылаться на
свидетельства современников, многие из которых, увы, объективными никак не назовешь. Щекотливость
рассматриваемой темы требует соблюдения особой осторожности при упоминании как исторических
персонажей, так, в еще большей степени, наших современников.

В начале ХХ века в связи с ростом пришедшего с Запада феминистского движения и возникшей модой на
эмансипацию лесбийство приобрело известную популярность среди женщин из артистических, богемных
и аристократических слоев общества. Однако в силу целого ряда причин (особенностей женского
воспитания и образования, религиозных убеждений, историко- бытовых традиций) лесбийство
не имело в России широкого распространения. Кроме того, в отличие от гомосексуалистов,
российские лесбиянки не оставили никакого заметного следа в культурной, художественной или
политической жизни общества — их “увлечение” не выходило за пределы артистических уборных
и полутемных спален...

АЛЕКСАНДР КРЫЛОВ