Этот сайт сделан для настоящих падонков.Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!
Этот сайт сделан для настоящих падонков.
Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!
* * *
Она оперлась на ворота спиной и задрала одну ногу как шлюха. Безразлично осмотрела пустой ангар пустыми глазами, привычно зло прошептала: "Гавнюки". Напряглась, чтобы закричать, потому что надо, но решила поберечь себе нервы. Просто закрыла глаза и в стельку пьяная упала под ворота.
Ночью прошел летний дождь, похмелье было так себе, но было холодно. Осмотрев окружающий деревенский распиздеж, открывающийся с позиции из под забора, лежащая в луже грязной жижи Алиса громко не литературно выругалась, тяжело поднялась на ноги и побрела. Было свежо, и на ближайшем поле тарахтел трактор.
- "Филя, пусти в дом, а я тебе дам", - прокричала Алиса.
- "Ну и жопа-а-а", - молвил Филя, разглядывая чудо-юдо.
- "Спасибо", - ответила Алиса и пошла на реку. Она не хотела идти в хату,
потому что там было херово.
Раскидистые тополя непонятно зачем были посажены на берегу, но шумели они успокаивающе. Сбросив всю одежду, Алиса бросилась в воду и как сумасшедшая принялась дергаться и брызгаться, громко при этом ругаясь: вода была ледяная. Все же почти осень. Тополя стояли одиноко, хотя стояли чередом. Их черные мокрые стволы отливали мазутом, Алису захлестнул и возбудил его запах. Бросившись в зеленую траву, подсушенную солнцем, Алиса принялась массировать себе груди, а потом пизду. Облака неслись слишком быстро, но ветер был только там, где-то высоко, а здесь была земля спокойствия, только подземельные черепа в своей последней задаче шептали: никто не знает того, что убило нас, никто, никто...
Она еще не собиралась кончать, но откуда ни возьмись выскочил двухметровый кролик и, придавив ее всем весом, начал пихать свой член. Алиса заорала от неожиданной боли, но вдруг поняла, что не издала не звука. Она была заживо похоронена, обездвижена и лишена кислорода. Одна пизда имела право чувствовать, кроличий поршень был жесток и эта жестокость, полный нигилизм в ее отношении, овладел ею. Она еще не понимала насилия, но в ее глазах была уже не только боль. Оргазм выплескивался внутрь ее личности и ломал ее. Из океанической пены времени заката мира вышли тридцать три богатыря и убили мегакролика. Алиса лежала истерзанная на берегу, шумел прибой, и вращались галактические оси нового знания.
Она выплюнула пучок своих рыжих волос до плеч, забившихся в рот, облизала алые, налившиеся от похоти губы и провела пальцем от лба до кончика носа, затем поднялась с травы, отряхнулась и пошла бродить по лесу, разговаривая сама с собой.
Темнело. Черные сосны ранили небо. Алиса стала на асфальт голыми ступнями. Около десятка метров асфальта отделяли здание брошенной семиэтажной лечебницы для душевнобольных от леса. Стояла тишина, и в окнах отражалось красное марево заходящего солнца.
Вороны сидели на верхних ветвях сосен и наблюдали как пятнадцатилетняя худенькая девочка в сарафане и без трусиков открыла застекленные двери лечебницы и вошла внутрь. Все было во мраке, только в дальнем конце зала ярко освещался лампами дневного света лифт. Ло быстро пробежала через нагромождение странных конструкций, вскочила в лифт и нажала кнопку второго этажа.
Палаты имели небольшие окошки у потолка, через которые в коридор ставал закат. По коридору, резко уходящему вправо, летала бумага. На сквозняке хлопали двери пустых комнат. Стоматологический кабинет был прибран и освещен лампой. Алиса была испугана и возбуждена. Ее манили стройки, покинутые рабочими и пустые квартиры, в которые вот-вот должны вернуться хозяева. Чужие стены были неизвестны, опасны, агрессивны. Страх наркотически прочищал мозги, давал предельную концентрацию в отношении полового влечения.
Алиса затая дыхание сидела в кресле и ждала, когда на нее набросятся и овладеют ею.
Симфонический ураган сопровождал безмолвный восход солнца над лесом. Алиса стояла на крыше лечебницы, позади чернел открытый спуск на чердак. Вечно девственный лес уходил всюду за горизонт, деревни не было видно. Влажный ветер развевал ее волосы и вызывал холотропные спазмы легких. Небо было драматично и грандиозно; оно принималось Алисой как замещение воспоминания о другом насилии, аффекте и вдохновении. Алиса подошла к самому краю крыши и опустила полные слез глаза на тоненькую полосу асфальта.
Когда она пришла в себя, черное небо было высеяно звездами. С неба спустилась к ее ногам полметра в ширину полупрозрачная тропинка из мерцающих звезд. Розовую мембрану пространства пересекли сети белых вен. Тысячи черных крестов поднялись из ущелий. Алиса шагнула в небо.
* * *
Огни прожекторов и зенитных орудий перекрестили небо; тяжелые корабли- призраки полиции смещения заставили его гудеть; летающие крепости забросали его сетями минных полей аффекта. Entertainment окапался в оборону против сверхценности. Военные компьютеры рассчитывают новую структуру действительности, в которой Алиса будет функциональна или умрет как обреченное внесоциальностью рассудка.
На узенькой тропинке не разомнешься, когда по тебе палят все смертельные орудия в мире. Алиса бежала, обхватив голову руками, крича и вращая глазами. Ее красота и свобода становилась безгранична. Время замедлилось. В последнем усилии она прыгнула и планета отказалась от своих притязаний. Алиса в изнеможении рухнула на полосу другого света.
Очнувшись, она посмотрела на зад. (Лучше бы она этого не делала.) Никакой планеты не было видно, вокруг были только звезды, но прошедший путь перегораживала деревянная такая вся из себя дверь в состоянии "closed", без скважины для ключа и с ручкой почему-то в центре масс. "Очевидно, это должно символизировать отсутствие пути назад", - догадалась космическая супершлюха метафизического толка. "Она права", - сказал внутренний голос. "Сам дурак", - не осталась дурой Алиса, и, поправив груди в каркасе лифчика, пошла вперед.
Идти было легко, потому что не чему было сопротивлять идтение. Легко и свободно покачивались ее бедра, как ни у какой фотомодели с экологическим напряжением в позвоночнике. Хорошо так протекал метаболизм, хотя она и не жрала уже хер знает сколько. Туда-сюда летали инопланетные космические корабли и драконавты исследовали астервоидный пояс в поисках надежды. Все было зашибись, потому что было космично, потому что никакие пидеры не мешали реализации ценности как свидетельства силы устанавливающего ценности. Планеты извергали магму из своих кратеров. Для фрейдистов: да, кратеры имели форму члена, для остальных: они извергали магму, а не сперму. Так что приказываю всем расслабиться.
Алиса, идтя по млечному пути не вытерпела слушать этот мой космический пиздеж бога и послала меня на хуй. Итак, молчу. Но что же там происходило с грудями и задницей нашей любимой подруги? А они синергетически взаимодействовали, реализуя волю к власти!
"Как ты меня заебал, тупой мудак", - пробормотала Алиса. Ее ножки немножко устали. Если ножечки устали, поболтайте ими быстро. Алиса легла на млечный путь и решила немножко поспать. Видите ли, она устала. Паленые отговорки, она нас не проведет, мы-то знаем, чего она хочет, мы знаем...
Прилетев опять к ней, мы обнаружим ее малость сошедшую с тропинки, и купающуюся в молоке, и резвящуюся с двухголовыми селедками, и загорающую на сырных островках. В общем, оттянулась Алисочка-пиписочка по полной программе, как на заграничном курорте путевкою 750 баксов. Между прочим, она познакомилась здесь с разной братией, например с Пантагрюэлем, который ее качественно отымел. Она нашла так же здесь подтверждение теории панспермии с уст самого Аррениуса.
Лилит была конкретно очарована, и решила было здесь остаться.
"Флотилия межгалактического контроля телепортировалась в двух световых наногодах к югу от седьмой центральной параллели", - прокричал откуда-то металлическим голосом рупор. Вдруг, окружающая благодать начала таять словно пластмасса и через черные дыры полезли языки пламени. Это значит, что Благодетели пустили ко дну еще один межзвездный наркопритон. Они не щадили никого; всех посетителей, кто не успел сбежать в телепорт, уничтожали на месте. Алиса, естественно, успела. Ведь она еще не завершила свою миссию?
Непонятно как Алиса вновь оказалась на тропинке, которая по приближении к чему-то, стала состоять из неонового кирпича. Это такой прозрачный кирпич, в котором неоновые огоньки бегают.
* * *
Какофония горна сопровождала приближение Алисы к черной правильной шестигранной призме, в которую входила звездная тропинка, бывшая обманом млечного пути. Черные стены не имели ворот и подземелий. В них нельзя проникнуть по ту сторону, следовательно, это абсолютный храм и абсолютная крепость, которую может найти тот, кто решил загадку Замка Кафки. Она не имеет рва, своего неба и своей системы канализации и утилизации опыта. Это новое производство, основанное на технологии черных дыр, результатом которого не является мусор. Это единственная замкнутая система, находящаяся так далеко вне обычных условий социального опыта, что в ней не действуют имеющие моральный характер так называемые объективные законы.
Ее лес на ее лобке дрожит в предчувствии страха, который она хочет испытать. То, приближение чего она запрещала себе продолжать, запрещала вслушиваться в эти звуки, в это движение. Ибо так велик был страх и так же велика была жажда и томление неизведанного, но страх всегда побеждал, как несущий каркас адекватности, он стоял на страже рассудка, служителя чужого смысла. Новый мир протягивал свою руку тому, кто захочет испытать всю глубину этой возможности. Мелочность страха побеждала подлинный драматизм и величие страха. Привычка стадного животного озираться на других людей, запрет на новое знание, новый опыт, новое насилие. Возьми, Алиса, протянутую тебе руку, этот дар, потому что это только для тебя, и потому что ты зашла уже так далеко, и потому что иначе тебя ждет лишь безысходное отчаяние, нигилизм, вина и гибель.
Алиса стоит на носочках перед черной стеной, к которой приложены ее ладони. Ее руки вытянуты, налитые груди и зад вздымаются. Ее желание достигает предела, ей хочется кричать от возбуждения, она хочет, чтобы ее трахал батальон солдат, или чудовища преисподней во главе с Сатаной. Стены начинают вибрировать, по ним проходят волны, и Алиса поглощается стеной, таким образом, пройдя через нее внутрь храма.
Видения подвала, когда она была маленькой девочкой, и ее содержал маньяк, систематический насильник, но падающие через щели потоки дневного света сводили ее с ума. Проблема была не дневной мир, он не интересовал ее совершенно. Сами эти лучи были странны и непонятны, они словно оси, вокруг которых кружится сказка, другая сказка. Сколько раз она хотела убить столпы этого непонятного света, чтобы навсегда погрузиться в блаженный мрак и страх. Ненависть была силой, она убивала страх и другую мечту. Дьявольские лучи света не пускали ее разум, и они же сводили с ума, это они были насилие, они причина. Почему всегда были эти щели, через которые пробивался этот ненужный, глупый, имморальный свет.
Лицом к богу, повернутому спиной. Слетает с плеч на землю и катится, вращая глазами, его голова, а из-за ширмы слышится визгливый отвратительный смех. Сверху, с уходящего в теряющуюся высь мрака, свешиваются на веревках сотни изуродованных человеческих тел. Каменный алтарь посреди пещеры весь в крови и сперме. Алиса лежит на алтаре и нечто грандиозное овладевает ею и, повергая в оргазм, бьет ее голову, словно голову куклы, о камень. Она кричит от боли и наслаждения, выворачивается наизнанку и проникает в собственную матку через влагалище, затем, выпивает бутылку (0,5 л.) водки с надписью "Выпей меня". В матке, в клубах черного дыма, бродит девятиголовый дракон, что повергает ее в отчаяние.
Но вот Алиса выходит из пещеры и перед нею открывается прекрасная долина, полная лесов, рек и озер, - земля королевства, не ведающего бед. В этой пещере жил Мерлин, ушедший на север. Алиса спускается в селение и расквартировывается на его краю в свободном деревянном домике. Вскоре городской колокол собирает народ на площадь, в центре которой сооружен эшафот. Казнят короля. По традиции, новым королем будет тот, кто поймает отрубленную голову старого короля. Падает гильотина и в руки Алисы падает маленькая, с грецкий орех, голова короля. Вдруг воздух пропитывается густым зеленым туманом, люди плавно взлетают и начинают кружить вокруг нее, протягивая к ней руки. Их взгляды неподвижны. Их воля очевидна.
Домик с мансардой. Она открыла глаза, и солнечный зайчик скользнул по потолку. Она вскочила и резко одернула шторы. Луга шли километра три до леса. На голубом небе не было ни облачка; солнечный свет начинал прогревать утренний воздух. Она сбежала на первый этаж, рывком открыла дверь и бросилась через порог на зеленые луга. Вдруг загрохотали молнии, и ураган снес домик, вместо него оставив землянку смерточеловека будущего в осеннем лесу, где так банально патетично опускается желтый кленовый лист на сырую землю, но, подхваченный ветром, улетает за горизонт. (Ср.: Все летит в пизду, и осенний лист, летящий над лесом за горизонт, тоже летит в пизду.)
Алиса стоит на эшафоте, но прокуроры, надевшие маски адвокатов, говорят ей, что это трибуна. (Разница?) Два метра вперед заседает комиссия, которая выдает путевки на поселение в окраинные колонии заселенной части Вселенной. Поселенцев ждет там жестокий мир, он ждет там первопроходцев и завоевателей. Ими оказываются отбросы этого мира. Все путевки одинаковы. Вдруг бумажки сгорают в струях огня выпущенного девятиглавым драконом. Он прилетел сжечь деревню, но Алиса оседлывает дракона и улетает прочь.
* * *
Атмосфера исчезает как признаки обжитого мира, пояс астероидов - опасность космических путников, подобно воронам на поле, охраняемом набитым соломой мудрецом, подобно камням, летящим в ворон с рук детей, играющих в вечернем дворе, а позже, онанирующих в своих кроватках.
"Мы держим путь на конкретный астероид", - не то спросила, не то приказала Алиса. "Оно должно возвестить рождение новой судьбы и крушение машины". "Оракул открывает явления не могущие возникнуть". "Их место определено иначе, чем дедукцией из человеческого устройства мира". "Грядет переход в иное качество для каждого, подошедшего к краю, для каждого, принявшего отказ". "Для основания феноменологической редукции, растерзанного воронами на кресте, который еще не поставлен". "Возвести рождение утробы новой самокатящейся звезды, нового огнива для разума и для чувств, Neon Genesis Matra Deus".
- Приди к оракулу, детка. - Оракул курил кальян, и слова вышли вместе с дымом, облетели вдоль стен пещеры, освещенной паяльными лампами и растворились в сводах.
Алиса сильно напряглась, но внешне осталась непреклонной. - Я пришла к тебе не за этим. Речь идет о будущем.
- Я знаю, зачем ты пришла, потому что я оракул. - Тебе ничего не нужно говорить.
- Разговор - тайна для будущего, его нет в настоящем, как нет будущего во снах, и как будущее создает себя во снах прошлого.
- Ты решила свести меня с ума, сука? Тебе нужно поменять свой тампакс, потому что твои выделения ударяют тебе в голову. И меня не интересует уровень серотонина в твоей крови.
- Моя кровь есть храм мечты. Твое слово заставляет вскипать мою кровь, и твоя кровь хочет разрушить оковы вен и артерий, чтобы соединиться в вечном оргазме с кровью ангела. Ты не знал того, кто пришел к тебе, лжепредсказатель. Ты облажался. Твое наказание - смерть.
Ты думал изнасиловать меня и продолжить линию аффективной сверхценности. Это было бы для тебя слишком просто и слишком просто для будущего. Ты предал свою функцию, но еще хуже, ты предал порядок вещей субординации, другой мировой порядок.
Мои приказы не дошли до тебя. Дело не в том, что ты не оракул, убийца оракулов. Дело в другом: твой разум закрыт словно грецкий орех и он враждебен. Это потому, что ты не знаешь пути для объединения с происходящим. Это потому, что такова ущербность, которую ты не можешь преодолеть. Воздвигнутые тобой стены имеют стойкость бумаги, но ты думаешь сделать из себя мумию, чего ты не знаешь. Мумия не отделена от меня, всякое наиболее единичное, есть наиболее общее.
Алиса скидывает одежды и засовывает два пальца во влагалище.
- Ты сидел здесь одинокий и безымянный, вынашивая планы насилия. Но ты ничего не знал о насилии, дурак. Ты не смог понять этого насилия в себе, но ты хотел объединить его со мною, пришедшею со звезд. Откуда тебе было знать, что я принесла оттуда? Это - решение всех задач. Ты хотел воткнуть шприцы с наркотиком в мои груди, чтобы повергнуть меня в галлюцинации, и овладеть мною. Но смотри, чего ты не понимаешь.
Алиса берет два шприца со стеклянного столика, втыкает их в свои груди и вводит наркотик. Кровь проступает сквозь стены пещеры. Потоки крови как в центрифуге текут по стенам, как по руслам рек обнажая кости и черепа. Она стоит в центре пещеры, труп оракула бегает без головы как курица. Руки Алисы воздеты ко сводам и в ее глазах горит голубой огонь. Он растворяет роговую и радужную оболочки и словно джин выходит из глаз во вне, переплетаясь с кровавыми реками, в которых теперь растворены искажающиеся лица, глаза, внутренние органы, скелеты рыб и черно-белые фотографии тысяч человеческих лиц и домов, стоящих в рощах. Из ее горла раздается голубиный клекот.
Meanwhile, вогнутый конический диск вращается на месте ее деревни. Дома продолжают стоять. Диск разбит на сектора в 36 градусов, чередующиеся - белый, черный. Он оказывает гипнотическое действие. Он семь километров в диаметре, и частично смещен под землю, и захватывает часть неба. Вдруг, из него как из-под земли выезжает к небу пирамида, и на ее вершине раскрывается громадный глаз, высвечивающий скрытых до этого людей деревни. Пирамида раскрывает дверь лифта по вертикальному неполному разрезу фронтальной стороны. Летающие люди втягиваются в этот проход и исчезают внутри пирамиды. Затем, пирамида погружается в диск и он исчезает. На месте пирамиды как ее скелет остается крест. Вокруг лежат скелеты людей.
* * *
По разъебаной дождем дороге между полей маршировали солдаты. Они были по уши в дерьме. Была пасмурная погода, и неба не было видно, потому что стоял туман. Где-то километров за пять шел бой, и раздавались взрывы снарядов.
Алиса поднялась из лужи грязной жижи. Она попыталась выругаться, но на глаза навернулись слезы, и ком застрял в горле.
"Я хочу умереть", - чуть слышно прошептал внутренний голос.
"Я хочу умереть", - громче, и по нарастающей гипнотического действия.
"Я хочу умереть"...
"Я хочу умереть"...
"Я хочу умереть"...
"Я хочу умереть", - сорвалась в крике Алиса.
Голова раскалывалась от боли. Появились черти, они разрывали ее на части, резали ее своими когтями и рвали ее пизду. Боль накатывалась волнами с ударами сердца. Алиса оперлась о локти в позе раком и блевала. Потом встала и поплыла над землею. Впереди были скалы, и они расступились, обнажив уходящую вдаль пустыню. Она обернулась, волосы опаздывали за вращением головы, и обнаружила всюду барханы с редкими кустиками колючек, а вдали двигались песчаные дюны, через которые прыгали длинноногие слоны с бумажными разноцветными конусами на головах, пытаясь сожрать летящие цеппелины.
Послышались завывания калиопа, и потянуло ветром с севера. Бескрайняя равнина уходила за горизонт, но неба не было. Посередине пустыни стояло плоское зеркало, отбрасывающее тень. Планета пустынь увеличила угол наклона своей оси к плоскости эклиптики, и наступило молчание, великий полдень, когда исчезли все тени.
Алиса оказалась в громадном ледяном зале с ледяными колоннами, навеки обездвижившими в себе кентавров. В ледяной стене засветились какие-то буквы и сгорели в северном сиянии.
Меж колонн друг перед другом стояли двое и вели невидимую схватку. Но вот Мерлин пошатнулся и исчез, его мантия опала на ледяной пол. Иван повернулся к Алисе лицом. "Мы еще встретимся, но в области комедии или трагедии аффекта, это на хуй непонятно. Я делаю все это не для тебя, это я тебя создал ради себя, а не ради социальности, которая пошла на хуй".
Космолет, потерпевший крушение во льдах извергнул столб плазмы и рванул в космос. Автопилот доставил Алису на планету боли Адама, где он повышал квалификацию. Они вместе полетели на Землю, но произошла переадресация и они попали к Еве, восседающей на Троне Вселенной, за спинкой которого стоял диск с чередующимися по черному и белому цвету сегментами. Адам и Ева исчезли в битве, и Алиса осталась одна.
Пустые своды Храма Тени, покинутый Трон Вселенной освещен подлунным светом. Алиса, скрестив голые ноги, в позе лотоса сидит на полу и, вероятно, занимается онанизмом. На стенах храма висят картины Майкла Вилана.
Жители ее деревни, стоящие полукругом, наблюдают за процессом насилия производимом над Алисой. Их лица в первом приближении выражают святую убежденность в общественной пользе наказания. Если же присмотреться внимательнее, их лица выражают животную похоть в отношении морали. Эта похоть и их двуличие вызывает ненависть из самой глубины алисиного существа, ненависть заполоняет ее и пеной выходит изо рта, что трактуется людьми как дополнительное свидетельство пользы наказания. Их глаза начинают как-то патологически возбуждать ее, она подчиняется и тут же обретает власть. Играет спокойный опопсованый джаз, из-под земли рядом с деревом вылазит Пушкин и уводит Алису под землю для сна. Через несколько секунд музыка доигрывает и наступает тишина.
* * *
Проходит только несколько секунд, и вилы проходят в землю, втыкаются в ее тело и вытаскивают Алису из могилы. Толпа ликует, Алису на вилах поднимают над головами и несут на крест между столовой и ментовкой, где ее распинают, но ткани не выдерживают и тело падает с креста. Алиса громко кричит, а люди говорят: "Все хорошо. Мы проводим пренатальную терапию для тебя, и ты должна платить за это. И ты должна платить не только за себя. Ведь наша деревня содержала тебя, и теперь ты должна заплатить за нас всех, никчемная сука. Социальность - это привилегия". С этими словами все мужчины деревни ее изнасиловали и опять прибили к кресту.
"Я добьюсь власти и отомщу", - бормотала Алиса, идущая в город по автостраде. Она пришла в город и подала в приемную комиссию института заявку на поступление. Голодная, она шаталась по помойкам, собирая объедки. Когда она успешно сдала вступительные экзамены и ее поселили в общагу, она воровала, чтобы покушать. Алиса поместила объявление в газету бесплатных объявлений о том, что сосет. Низкая цена привлекла Ивана Шумихина, и они близко познакомились.
- Послушай, детка, я не знаю в какой среде ты воспитывалась, и какого типического отношения к себе ты ожидаешь от меня. У тебя есть две возможности: или ты объяснишь сейчас свою позицию, или примешь мою. Я не знаю с какими пидерами ты была, и к чему привыкла. Мое поведение все же типично, но это не касается некоторых состояний, которые я раньше подавлял и которые вообще, я понял, только чего-то стоят. Нежность не так уж любвеобильна, а грубость не так уж и есть зло. Я бью тебя, потому что ты имеешь для меня сверхценность. Ты найдешь в жизни нечто абсолютно сказочное, если сможешь понять это. Я буду трахать и насиловать тебя, когда хочу. И ты можешь материть меня и причинять мне боль, если ты видишь во мне своего господина. Я говорю о любви, но это совсем не то, о чем рассказывают тупые учителя на уроках литературы. Тебе нечего делать со мною, Алиса, если ты не поймешь меня. Иди на хуй.
И богиня, не вникнув в ситуацию, высказала гипотезу о том, что желает пойти на хуй. Она лежала на диване и через белые занавески на нее падали лучи зимнего солнца. Ее волосы вились, и она была сыта. И эта неблагодарная сука решила уйти? Отпизди ее, лежащую в лучах восходящего солнца.
Алиса бежала по лесу, и ветви деревьев хлестали ее по лицу. Она ненавидела жизнь, и ничего уже не помогало. Гигантская паутина вдруг приняла ее в свои сети, и восьмиглазый паук свил для нее кокон.
Однажды, кокон был пропорот, она вылезла из него и расправила свои крылья, устремившись в небо. Она испытала на себе множество изменений, но радуга проникла теперь через тень социальности в этот мир, чтобы изменить его. Восемь глаз красуются на ее головке, рыжие волосы выпали, но она теперь прекрасна более, чем эстетична, она объединилась с другим. Она поднимается над лесом и улетает. Никто не знает тех задач, к которым она теперь готова, которые она поставила перед собой.