В тюрьме Иосиф был в авторитете, так как прославился в среде блатных мастерским толкованием снов. Совершал петляющее путешествие по лесу сексуальности строго согласно воззрениям дедушки Фрейда. Много думал и говорил красиво и убедительно о самых щекотливейших аспектах полового вопроса. На живых примерах доказывал, что славянские женщины особенно красивы. Особенно те, которые посещают Египет. Подсознательное только капни, оттуда такое полезет!
Постоянно сам на себя ссылался, но названия работ не указывал. Постепенно приобретая репутацию великого писателя земли русской, при случае встающего горой за униженных и оскорблённых. Разъяснял охотно страждущим, где надо соломки подстелить. Демонстрировал тонкое и глубокое понимание процессов и факторов. Вновь вводимые понятия или не разъяснял, или разъяснял через другие, не разъясненные понятия. Где надо — выражал непоколебимую уверенность. Где не надо — не выражал. Утверждал, ни взирая на лица, что «Война и мир» написаны как иллюстрация поголовной любви всех русских к триаде «православие, самодержавие, народность». И слава его росла.
И вот одному заключенному, тянувшему срок за самогоноварение, приснилось как-то следующее: «Виноградная лоза. На лозе три ветви. На лозе созрел виноград. Я сделал из этого винограда вино, и это вино налил в чашу, принадлежащую фараону. Что скажешь?».
— После большевистской революции философ Розанов жил у отца Павла Флоренского в Сергиевом Посаде, — лениво бросает Иосиф, лежа на нарах.
— Издеваешься!? — приходит в бешенство самогоновар.
— То, что Ленин — Антихрист, по-моему, ясно любому человеку с гуманитарным образованием, — продолжает Иосиф, — Теперь, что касается тебя, ликеро-водочный ты наш. Три ветки — это три дня. Через три дня тебя вызовут к фараону, и ты будешь гнать самогон только для него. Кстати, когда монарх будет поддатый, закинь за меня словечко. Безвинно ведь срок мотаю! Надсмеялись и надругались надо мной, оплевали самое дорогое, да еще и изнасилование пришили. А я — сама Духовность и Нравственная чистота. А мир женской психологической нестабильности с его иррациональными страхами интерпретировал мое ни к чему не обязывающее снятие брюк…
После чего другой зэк, пекарь по профессии, так же попросил Иосифа истолковать его сон: «У меня есть три корзины выпечки, которые я приготовил для фараона. И вот эти мои булочки клюют птицы. К чему бы это?».

Посверкивает дальняя гроза.
На перекрестках тявкают собаки…

— Где тявкают?
— Да-а, брат! К сожалению, твоя личность во многих отношениях была патологической... Короче. Порадовать тебя не могу, братан, — сообщил пекарю Иосиф, — Через три дня отрубят тебе голову к ебеням. Если подкинешь телефончик — утешу вдову.
Тут, кстати, Иосиф ошибся. Через три дня пекарю не отрубили голову, а повесили всего целиком.