Если кто из присутствующих водоплавающих камрадов помнит пароходские времена, то им не нужно объяснять, что такое талон предупреждений. Для остальной б/п уважаемой, но сухопутной публики поясню: помимо обычного диплома об окончании моряки торгового флота получают и так называемый Рабочий Диплом, где указывается уже его квалификация (капитан дальнего плавания, капитан малого плавания, механик 1-го парзряда, механик 3-го разряда и т.д.). Вот к этому то диплому наши боссы и придумали вхуячивать вкладыш- талон с 9 группами нарушений. В талоне за козодёрство кололи дырки. Одна – и хуй тебе, а не продвижение на следующую ступень аж на год. Две – и пойдёшь пересдавать экзамены в соответствующих службах пароходства. Три – и рабочий диплом у тебя отбирают на какое-то время. Сцуки! Такую халяву открыли для капитанов и стармехов – шописдетс. Причёска не понравилась – на, блядь такая, дыру в талон. Доебаться же, особенно до молодого специалиста, всегда есть до чего… и летели буйные головушки нахуй, бля!...

Я работал тогда на т/х «Кузьма Минин» в Мурманске, 4-м механиком и с полным правом считался «зеленью подкильной», так как в моём активе были только немногочисленные плавпрактики и никакого опыта мореходства. Пароходство – арктическое. Рейсы, еби их нехорошо, в основном – «направо» (если от Кольского залива считать), то есть – в Арктику. А что в Арктике? Холодно, лёд, мишки белые по льдинам скачут, и валюты – никакой! То есть совсем никакой, голые « деревяшки», хоть и со всеми полярными накрутками.
Поэтому любой рейс «налево» воспринимался, как подарок божий.
Вот… Пиздуем это мы себе через Атлантику («налево» то бишь!) и через дней 15 замаячат впереди берега Острова Свободы, как тогда называли у нас Кубу. Погода – отличная, температура воды – аж к 25, настроение не может испортить даже помполит.
И приходит в седую, но безмозглую голову нашего «папика» (капитана) бредовая идея лечь в дрейф и искупаться посреди Атлантики. Сказано – сделано. Официальная отмазка для пароходства – шлюпки моем перед заходом на американский континент. Спустили парадный трап до воды, все свободные от вахт вылезли туда, отсвечивая на ярком тропическом солнце синюшными заполярными телами. Вахту «бздительности» выставили по бортам. А как же? Акулы ведь,ёпрст, могут налететь, да и пожрать советских моряков за нехуй делать!...
Первыми запустили рядовых и мелкое офицерьё. Так, на всякий случай: ежели и пожрут кого твари морские, так и невелика потеря для судна. Народ поплескался, шлюпки помыл, нанырялись до красных глаз и звона в ушах.

А надо сказать, что происходило это действо с утречка, часов эдак в десять, то есть на моей вахте. «Годковщина» на торговом флоте была хоть и помягче, чем на военке, но всё-равно имела быть присутствовать. Поэтому, ясен пень, менять меня ни одна сука не собиралась. По типу: «молодой ишшо!».
Шараёблюсь я со своим вахтенным мотористом по машинному отделению, делать, вроде бы, особенно нехуй… И тут приходит в мою больную головушку замечательная такая идея…
-Славка, - обращаюсь я к своему вахтенному: - А не откатать ли нам фекалку к ебеням? А то после обеда сработает по верхнему уровню и один хуй второй мех заставит откачивать!
-И то дело, - басит Емелин в ответ: - Пошли отхуячим.
При этом ни я (охуенный вахтенный начальник, бля!), ни умудрённый жизнью «сорокот» Емеля даже не вспомнили о том, что судно в дрейфе лежит и по какой причине.

Далее – картина маслом, бля. Настроили клапана, запустили насос и пошли в ЦПУ (центральный пост управления) на перекур. Слышим – визг какой-то раздаётся на верхних решётках. Выглядываем – а там голый стармех выплясывает, тряся толстым пузом, и чего-то орёт. А чего орёт – не слышно нихуя! Хоть главный двигун и стоит, но остальные-то механизмы продолжают работать!
-Ща, четвертной, не ссы! Смотаюсь и узнаю, чего этому урюку надо (дед наш был родом откуда-то из Средней Азии),  -говорит мне Славка и медленно, с чувством собственного достоинства, поднимается к стармеху. А у того уже – падучая! Орёт, сцуко, слюной брызжет (мне аж снизу видно!), но к нам не спускается. Не дойдя до дедка метров 5, Емелин вдруг меняется в лице и на одних руках слетает к ебеням на нижние плиты.
Я в непонятках следую за ним и вижу, как Славка со всей возможной скоростью закручивает маховик отливного фекального клапана.
-Жопа-а-а! Пиздец нам, четвертной!
-С какого-такого?... – не сразу врубился я.
-А-а-а… Мастер с «помпой» (помполитом т.е.) купались, а мы их!....

Что происходило наверху, мне потом ребята рассказали.
Троица «верховных» - капитан, помполит и стармех решили искупаться, наконец. Торжественно спустились до нижней площадки трапа и по одному погрузили телеса в ласковую воду Атлантики. Поплавали, как три кита, и уже собирались выбираться обратно…
А надо сказать, что отливная труба от насоса фекального выходила как-раз в том самом месте, где и была по несчастному стечению обстоятельств в тот самый момент нижняя площадка парадного трапа. И вот подплывает к ней мастер, как авианосец в сопровождении крейсеров конвоя, в сопровождении деда и помпея, отжимается на руках и пытается вылезти из воды на трап. Лыба блаженная нарисована на капитанском ебле – шовесьмойпиздец. И в этот момент… прямо ему в еблет приоткрытый бьёт тугая бурая струя с очень специфическим запахом и кусками советской прессы (хуле- пипифакса тогда не было ишшо, газетками пользовались, бля!). Мощный торс «папика» моментально приобретает шоколадный оттенок (хуле ж, карибский загар…) и на плечах появляются эполеты из той самой прессы. А «крейсера сопровождения» с дикими криками стараются съебать из быстро расширяющегося коричневого пятна в воде…
«Папик», отчаянно отплёвываясь и блюя на ходу, борзой птичкой съебнул к себе в каюту. Помпей и дед (меньше пострадавшие, ежели честно-то! Хуле было так орать?!) – все в говне и бумаге – в машину. Дед, естествеено летел первым, комиссар - за ним. Ну, он и поскользнулся на скользкой бумажке, отлипшей от могучей спины стармеха… Что тоже зачлось, почему-то, мне!...
В общем, вывел я из строя весь старший комсостав…

Как вы думаете, камрады: сколько дырок появилось в моём талоне, когда эти ребята отмылись? Правильно – ОДНА. Потому, что по Уставу ММФ даже две было колоть не за что. Одна жеппа – одна дыра! Не то, что сейчас… сцуко!

Правда, жрать я ещё недели две ходил не в кают-компанию, а в столовую команды. Ну, просто так, чтоб лишний раз на глаза мастеру не попадаться…

Дырка эта «заросла» в моём талоне через год. Потом были, конечно, и ещё, но это уже – другая история…