Моему отцу, а так же Шаповалову Владимиру, Юрию Лыгину, Артемову Сергею и всем Советским участникам покорения космоса посвещается…

Это случилось в те давние времена, когда меня, моих преданных друзей и подруг не было еще на свете. В то благостное время, как говорят наши родители, вода и хлеб были вкуснее, леса бескрайними и зелеными, а небо над первой страной Советов высоким и голубым.
Совсем недавно простой русский парень Юрий Гагарин совершил свой космический полет. Весь наш многонациональный народ был доволен и сыт, гордился успехами нашей Родины- страны победившей фашизм, первым государством, которому покорился космос, своими достижениями в развитии Советской технической мысли и международном социалистическом строительстве.
Ну, а мой молодой отец, наслаждался весной, новым назначением, очередным воинским званием капитан и офицерской формой, выданной ему любимой страной. Его внешний вид гарантировал ему десятки восторженно-заинтересованных взглядов девиц всех возрастов, чопорных иностранцев и завистливые взгляды московских пацанов, мечтой каждого советского парня 60-х была служба в ВВС СССР. Такая форма и была на стройном спортивном теле моего отца, ведь у секретных в те времена ракетных войск стратегического назначения своего отличительного знака-символа на офицерских петлицах тогда не было…
…Мой отец, однажды на даче рассказавший мне эту историю, в тот далекий апрель 1968 года уже познакомился с моей матерью, был слушателем военной академии и жил в Москве. До моего рождения оставалось еще 5 безоблачных годин. Именно в начале апреля его посетил давний друг- сослуживец, с которым они вместе глотали казахский песок и несли тяжелую, необычайно интересную и почетную службу на легендарных стапелях космического Байконура несколько удивительных лет. Этот друг и стал героем рассказа, который, извиняясь за столь долгое вступление, я Вам сейчас и поведаю…

…А ты знаешь, какое число сегодня, старик? Седьмое! То-то…. Значит с меня история, под коньячок, раз седьмое апреля… Роковая, друг, цифра, ты ведь помнишь, я мастер по части историй… Они меня, как лису охотник преследуют, страшнее выдумки всякой и норовят к переменам, и то верно ведь…. Завидую я тебе, старина, что писано - все размеренно. Может и мне цель поставить, озадачиться? Перевестись из полка в гарнизон, жениться, зажить… глядишь, и историй иссякнет поток.
А ведь со свадьбы все началось… Старлея, с первой стартовой тоже, он еще ротным… да ты застал его… помнить должен…. Впрочем, нет, раньше гораздо случилось,  три года назад еще, под Березняками…. Ну, слушай…

18.03.1965. Время - 7:00. Космодром Байконур, стартовый комплекс №1. Пуск ракеты-носителя "Восход 11А57", которая вывела на околоземную орбиту советский космический корабль "Восход-2" (01274 / 1965 022А). Космический корабль пилотировал экипаж в составе: Павла Ивановича Беляева, командира корабля (СССР); Алексея Архиповича Леонова, второго пилота (СССР). Дублирующий экипаж: Виктор Васильевич Горбатко, Евгений Алексеевич Заикин, Евгений Васильевич Хрунов. КК типа "Восход-3КД", сер. № 4, выведен на орбиту с параметрами: наклонение орбиты - 64.79 град.; период обращения - 90.944 мин.; минимальное расстояние от поверхности Земли (в перигее) - 173.5 км; максимальное расстояние от поверхности Земли (в апогее) - 497.5 км.

Меня разбудил мой Друг. Он в эту ночь был на дежурстве,… вставай, собирайся, САМ (!) тебя озадачил, ты в полку один с суток, да еще не женатый, бухой один черт, дуй в шестую вертушку - все уже в сборе, и тебя только ждут…  Беляева с Леоновым  выручать попрёте… А сам ржет… Откуда им тут?... Хотя кто знает, где они с небес звезданулись… . Вот пошли третьи сутки, как молчал сигнал их маяка.
-Был отдан приказ, всем от Перми, и от нашего полка на тайгу по кубам винтить…  …Да брось ты…. Быстрей… Давай, чего копошишься!?... в Мишке оденешься, тепло там, на всех парах… никто не запалит…  над зеленкой выспишься…
Сейчас всё, что летать может,…  тайгу по секторам бреет. Связисты говорят, янки в Кремль звонили уже, у них по информации с «Аваксов», радаров на Аляске и спутников, наш участок разнотипными летательными аппаратами полнится. Пентагон и их ПВО просто в кипише! Весь сектор на винт и крыло встал, так что быть тебе, брат, сегодня международным летуном - героем!...
… На улице мороз, вприпрыжку бегом, я, как был в галифе, внизу без кальсонов (ох, потом пожалел об этом) в дежурный УАЗик, мчим на взлетку.  Ми-8 (борт №6) уже движками сипит. Бегу к нему, в бушлате на х/б, как есть, Друг лыбу давит, рукой машет вслед, сквозь шум и свист что-то кричать пытается….
…На борту Михалыч и штурман, помимо крылатых, Старший и Младший, всего - двое…. Закрутились винты… Лопасти вихрем снег гонят…  все быстрей завращались. На вертушке полные баки. Нам квадрат задан. Свист. Перестук. Мы оторвались от земли. Полееетеели…
На часах 5 утра. За бортом еще темно. Как обещал Друг, я, презрев шум и болтанку, лениво дремал. Вчера отмечали очередной юбилей… Традиционно скупым закусоном, слитым с баков «стратегов» спиртом, разбавленным жесткой, похоже, кипяченой водой, да запивали принесенным кем-то блатным чешским пивом. Башка не то чтобы болела, так… чуть потрескивала. Снилась моя деревенька, курносая Нюра из моего класса, почему-то улыбающийся Юрка Гагарин в нашей общаге, (помнишь, как он принес нам на закусь яички?) Вобщем, всякая чушь…

…Главная работа досталась пилотам. Дверь их кабины была в наш отсек открыта. Вооруженные мощным прожектором, они лучом резали таежную глушь, всматривались в мелькающие кроны елей и сосен.  Любопытные парни, им не спалось, то с интересом заглядывали к вертолетчикам, и их напряжённые лица загадочно освещались зеленым светом приборов, то садились напротив, в продавленные армейские кресла. Меня никто не трогал… Занимался рассвет.
…Ну че, хлопцы… Похоже не бывать Вам сегодня спасателями… Не видать новых звездочек. Михалыч, он служил в полку вахтовым и был славен тем, что летал когда то в Камбодже, по слухам, или Вьетнаме, откуда привез орден Красной звезды, жену-переводчицу, с какого - то птичьего языка, а вернувшись оттуда героем, взял себе 1-ю Волгу. Говорят  был там инструктором, впрочем, сам он об этом мало рассказывал…
-Разворачиваемся. Михалыч хмурится, пеленга так и не слышно… У летунов из Перми тоже пусто. По ходу, ошиблись в Москве они… Керосина - в обрез нам назад хватит…  Слыхали, а то… Точка невозвращения называется…  У него такое в Камбодже было, -сквозь шум движков подал бодрый голос второй штурман…
Хочу по пути взглянуть на заимку. Тут по осени кабанов… картечи не хватит…
…Итить твою!!! Ты гляди внизу! Там, левее!!! Вот мать его!!! Нашли таки хлопцев… Эк, угораздило… Надо ж!.. Горючки в обрез у нас!... Ну ты гля, Михалыч!... ЧЁ творить?.. Я координаты летунам пока… Сейчас…  Нашим Всем… Парням?... Ага… Может «десятка» близко ещё… Ептыть… Надо ж… Глядишь, санаторий в Крыму по весне обломится… В газетах про борт наш отпишут… Ну че, парни!? Свезло!?...Кто говорил?...
…Я шестой… Я шестой… Десяточка!?...
…Признаюсь, я стал, как стекло, будто ночь высыпался. (Откуда силы взялись? Молодость.)  Старший заметался по борту, пробует дверь, Носом прижался к иллюминатору… Ладони у висков, козырьком и к стеклу. Смотрит. Наша «шестёрка» снизившись над белыми куполами, кружит…
…Десятый, десятый… Я шестой… «Десятка» молчит пока.  …Буду пробовать «двенадцатый». Двенадцатый борт, я шестой… Ответьте…

…Шара не было видно, лишь рваный шёлк основных парашютов на лапах вековых елей и сосен. Ох, они там высокие, эти пермские сосны и ели, им лет по двести!… За бортом минус 23. Боковой ветер. Михалыч уж и забыл про заимку, крутит-щелкает чем то, надел на гриву видавшие виды лопухи летных наушников…
…Однако, хлопцы, назад пора нам... Вот оно место! Нашли горемычных…. И, может, домой? «Десятка» далече.  Другие - не раньше, чем через 2-3 часа будут здесь… у всех керосинка… Режет горло ладонью… У нас ни корзины - ни веревочной… Кто ж знал?... Пора уж… Чего тут!?..  Старший вдруг взвился, давай, мужики, ниже чуть, кто как, я сигаю короче… Здесь снега… Сугробы метров 5-6, я слыхал… Никто же не ходит. Я Пашку Беляева хорошо знаю, он парень отличный, жену его… Я себе не прощу… Вдруг нужно сейчас, смогу помочь ему чем!? Рвет дверь, толкает ее бедром. Она - ни в какую. А Леха Леонов? Он же в космос еб..ть открытый! Там такое с ним было!… Вы ж слыхали поди всё от наших!?... Я вниз!..
…И как ему вдруг дверь поддалась!… На Михалыча, щурясь от ветра, смотрит… машет рукой, - Еще вниз, мол,  кричит… Шум и свист вообще нестерпимыми стали. Ничего не слыхать. Нам с Младшим криво кивает… У того глаза с блюдца. Наконец, всмотрелся куда - то и вдруг подался вперед, ногами рывком оттолкнулся и… за борт! Старшего не стало. Я резко подпрыгнул к двери, быстро её захлопнул, стало тише.  Мы переглянулись. Решайте, хлопцы, времени у нас нет. А ещё верняк нет керосина. Михалыч, глядя то на меня, то на Младшего, громко стучит по циферблату своих часов, почему то очень ухоженным ногтем… Всем корпусом отвернулся. Решайте!
Младший - на меня, я - на него. Ужас нашего положения мгновенно сделал нас единомышленниками и друзьями. До этого виделись с ним пару раз, в офицерской столовой. Общих друзей у нас не было… Оставлять Старшего в такой ситуации одного, и вернуться в часть на шестерке с летчиками, не было, пожалуй, никакой возможности. Надо прыгать. Впереди  высота, холод, непроходимая тайга, несчастные космонавты и Подвиг!
…Я вошел в снег действительно мягко. Оттолкнувшись от борта первым, пролетел метров 10 солдатиком, закрыв руками лицо, воткнулся ногами в густую хвою многовековой сосны. Осыпая меня снегом, иглами и шишками, сухой рыжей корой, больно хлестая меня по всему телу, хрустя и ломаясь, колкие ветки смягчили мой отчаянный полет, и к моменту встречи со снегом я, получив пару чувствительных тумаков, почти не сомневался в его благоприятном исходе.

…Открыв глаза, я испытал восторг. Несмотря на ссадины, мокро тающий снег под одеждой, боль в плече и наливающуюся гематому на заднице я мог двигаться, и был живой!
…Счастливый я выбрался из под снега, метрах в 15ти чертыхаясь и матерясь в глубоком сугробе, барахтался Младший. Шестерка еще была здесь, однако, подняв тучу искрящегося, колючего снега и хвойных иголок, сделав круг над местом нашего падения, развернулась и, тарахтя лопастями, медленно поплыла в сторону полка. Оглядевшись, в поисках сумасшедшего Старшего я увидел…
…Между трёх сосен, которые по природному произволу росли в разные стороны из одной точки, должно быть уже лет сто, метрах в четырех от снежного наста, торчал, застряв, плотно прижавшись люком к одному из стволов матовый коричнево-серый спускаемый аппарат. Стропы парашютов свисали лапшой со всех близко стоящих деревьев. Порывы ветра подбрасывали спутанные космы строп и вплетали их концы в раскачивающиеся лапы таежных деревьев.
Наружная крышка люка спускаемого аппарата автоматически отстреливается при приземлении пиропатроном, отбрасывается в сторону, вытягивая за собой ленту - передающую антенну, которая, подавая непрерывный сигнал (пеленг), служит для поисковых спасательных групп автономным маяком.
По злой иронии этого не произошло. Либо взрыв пиропатрона не произошел вовсе, ибо шар не достиг земли, либо мощность заряда не смогла сломать вековой ствол дерева.  Около шара, у самого основания сосен высоко задрав голову, уже кружил Старший.
Собрались втроем. Несмотря на ветер, солнце светит уже по-весеннему ярко. Все на ногах. У Младшего на правой щеке ссадина и растет фингал под глазом, он его «лечит» снегом, морщась не то от солнца, не то, от жгучего холода на щеке и боли. Старший вообще цел. Ветер крепчал. Зябко. Надо решать, что делать…
…Вдруг шум вертушки… Кто?.. Может?... Михалыч, сказал, до ближайшего садка километров 30, так рано едва ли кто поспеет.  Да и  метель нам некстати, только помехой. Спасение, похоже, откладывается?  Двенадцатый!? «Крокодил» подлетел к нам, завис, вьюжит, раскачивается. Что-то блестящее упало в снег. Затем какой - то узел… Боковой ветер усиливался. Разворот. Улетели.
…Оказалась двуручная пила. Зараза острая, почти новая. Откуда она у них? В свертке фляжка. Понюхали – Он! Всё веселее... Кольцо краковской и буханка чёрного. Спасибо мужики.
…Осмотрелись - примерялись. Раза с пятого Младший влез на шар, постучал. Отвечают оттуда. Живы! Скинул нам стропы. Пилить решили на высоте, изловчившись, ствол, что у выходного ложемента. Старший главный. Пока работали пурга – холод все нипочем. В азарт вошли. Пилить неудобно, а еще ствол… того и гляди, как пи…данет. Сосна пошла вправо, с треском. Обошлось. Открываем…

…Сидят голубчики. Стенки модуля чуть не до металла ободраны. Бледные, слегка подшофе (у них и спирт и коньяк), небритые, обмотанные аллюминиевой фольгой слоями, какими - то тряпками из капрона, в какой - то ватной х…не…  Обнялись. Радости у всех!.. У Беляева пистолет, говорит, сидели в СА, ждали чего угодно, вплоть до того, что в расчетах ошиблись, в Китай, а там… Пистолет бы сгодился короче… Леонов Леха про пот в скафандре… Литров шесть-восемь слил говорит…
Полет у них выдался тот еще.  Шлюзовая камера. Открытый космос. Леонов мог не вернуться в модуль, ошибка в расчетах, раздуло скафандр, в корабль никак. Беляев Леху любил, и был против появления такого нового искусственного Земного спутника. Плюс Фал метров 5. Думали. Перевел скафандр в нештатный режим, без спроса Земли. Шел головой, внутри оказался…(ну ты, наверное, слышал…) Что заново родился. Потом давление в блоке стало расти, сбрасывают – бесполезно, а дальше сплошной кислород, как не взорвались одному Богу известно. Оказалось, после дошло, Леха Леонов, когда продирался из шлюзовой, шлангом скафа вентиль с кислым задел…(тоже, поди тебе говорили…) Ориентировка к солнцу кирдык. Один бок «Алмаза»150 плюс, другой 180 минус. Металл крутит. Офигенная Деформация… Стук. Скрежет.
…Отметили они, короче, с Пашкой первый выход, ни живы- ни мертвы, заспали оба… Одновременно прочухались… смотрят - прое…ли свой виток. АСУ неработает. Алгоритм сбит. Вся программа полета - псу под хвост! На земле до слёз обрадовались, когда они вдруг на связь вышли… Давайте говорят, раз нашлись, на 22ом обороте выстёгивайтесь… на ручном… по баллистической… И опять вышли из радиовидимости.  Парни прикинули, с линейкой посчитали… Там в ЦУПе почти по…й на них, а им пожить охота. Решили над Москвой… угол 270 и… в район Солекамска. Камеру с Лехиным выходом в спускаемый, пайки, спирт-коньяк, сами в легкие костюмы  и… к Земле на 19-том ходу…
…И на 21 вом витке связи с ними нет! КБ, ЦУП, ПВО, институты - ящики в панике. «Ильичевск» их не «видит».  Ответственность брать никто не хочет. В отмаз идут все. Лепили разное: у кого спец в отпуске, у кого дока на больничном, кто в командировке по случаю… Так до Палыча дошло, ему некуда… И то сказать, он тогда уж болел, все понимал, спешил, чувствовал, мой последний «Восход» говорит… Взял он, короче рейсшину, логарифмическую да транспортир и… давай колдовать - прикидывать… Догадался, что парни на 19-том соскочили. Взял карту и нашу тогда параллель очертил, где то тут, говорит, они, у нас (!), в зеленке, только вот молчат отчего? Подача маяком пеленга в спускаемом, система чуть ли не самая надежная…
Ну вот… по приказу и дернули наш гарнизон. Пентагон, ПВО и ГенШтаб на уши поставили. Это мы всё потом узнали…
А тогда… Напилили бревен, хоть и холод с ветром, опять все согрелись, сложили что то вроде избушки-землянки, пол, лежанку из веток, замастырили костерок. Черный хлеб, «Краковская», космическая еда на закуску… И так за рассказами… По боку бушевавшая в ночь метель и мороз. Говорили о том, как везет и нет, про судьбу,  каждый что то своё, вспомнили разное, и Гагарина…

А утром Бог мой… 21 марта. Прилетели Вертушки, всех модификаций, прапорщики с бензопилами, расчистили посадочную площадку для вертолетов, и Павел Беляев и Алексей Леонов с официальными сопровождающими на лыжах добрались до вертолета Ми-4. Вскоре они были в Перми, откуда доложили о завершении полета Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу. Эвакуацией космонавтов руководил подполковник Владимир Беляев, однофамилец командира «Восходовского» экипажа. В тот же день мы вернулись в полк, а  космонавты вернулись в Ленинск.
ТАСС объявил о полном успехе полета. 19.03.1965. В районе г. Пермь совершил посадку спускаемый аппарат космического корабля "Восход-2" (01274 / 1965 022A). На Землю возвратились космонавты Павел Иванович Беляев и Алексей Архипович Леонов. Первый выход в открытый космос советские космонавты провели на 2,5 месяца раньше американцев.
…Прошла неделя, мой верный Друг вновь будит меня, на этот раз днем. Подъём, командир к себе просит. Мои ссадины еще не зажили, да и ушибленный елью зад давал о себе знать. Помимо того, пока выручали парней, отморозил себе кончик носа, и он до сих пор шелушился, саднил, был распухшим и красным…
… Словом тебя в Москву, не знаю, может быть в Кремль. Старшего точно туда, собирайся, короче, разберешься… Вроде, взрослый уже…  Прилетишь, тебя встретят, говорят, кто то важный, там будет видно.
…И вот я во «Внуково», не по себе как-то, озираюсь, чешу нос, жду. Навстречу мне Юра Гагарин! Здорово, говорит. Я. Наслышан. Рад. С вертолета прямо в снег значит? Хорош! Ну, пойдем, пойдем, старина. Сколько не виделись уже, и давно ты в полку, после Ленинска? Всё! Ко мне - ко мне!.. Про всех пока, да последнюю историю не расскажешь, Я тебя не отпущу, старичок. Награждения, Кремль, церемониал сам не люблю. Мне кубинцы опять такой ром и сигары прислали!  Команданте?.. Фиделя?.. Конечно, знаю. Был представлен. Да ты знаешь, как тут всё…
… И я у Юры дома. Жены с дочерью нет. Рассказал ему все, что знал, новости, про общих знакомых, свою пермскую историю и рассказ про выход в космос Леонова. Пьем ром. Вкусный. Гагарин про экзотические поездки, английскую Королеву и что-то о том, как разбил из-за бабы лоб и теперь у него искусственная бровь.
…Он так хочет летать, а из него делают куклу, где то в ЦК, и он уже не лётчик, но символ наших советских перспектив и открывающихся широких возможностей. Ставил Битлз и Элвиса. Вспоминал про Китай и про Индию. На часах 3. Давно уговорили кубинский ром, уболтали испанскую граппу. Пускали жутко густой и вонючий дым любимых сигар Че и Фиделя…
А знаешь, пока я порежу еще сервеладика, ты зайди в ту комнату, старичок, и на память себе, какую хочешь, возьми там безделицу…
…Я нетвердо вошел. Мама моя… Чего только не было здесь. И позолоченные чеканные блюда, часы, сабли и палаши, покрытые замысловатым орнаментом и каменьями, китайский фарфор, диковинные шахматы, нэцке, сафьяновые туфли и халаты, какие то пояса, тюрбаны и бусы, отдельно лежали перстни и золоченое оружие… У одной из стен стоял Трон, что это был именно он, я не сомневался, именно таким  рисовало трон мое советское воображение. Я уверенно присел на его подушки, оперся, выпрямил ноги и спину, приосанился… Мягко. Удобно. Тепло. Силы оставили меня и я задремал…
…Ну, где ты там? Успел что - то выбрать? Старина, ты хотел кальвадос, он стынет… Давай к столу…
Знаешь, Юр, я возьму снимок твой в рамке…
…Дурак-человек, ты в газете любой его сыщешь. Ладно, пойдем, я порезал… Да, старичок, кальвадос это…
…Кальвадос оказался самогоном в красивой бутылке. Пить было можно. Но уже в 4 часа  мне хотелось спать нестерпимо. Так… я еще порежу лимон, или выжму, достану текилу, а ты за подарками, старик, за подарками. Он втолкнул меня в тронную и подмигнув искусственной бровью пошел к марокканским лимонам. Я, улыбаясь, направился к трону…
…Да… Юр… иду… что?… текилу?… нет… да… почти выбрал… вот… слоника…
…Это был маленький слон, из белого камня, фарфора,  может быть мрамора или слоновой кости, сантиметров 10 в высоту, с умными изумрудными глазками. Кончики его бивней были покрыты золотым причудливым орнаментом, и золотом же с камнями оформлен был пояс, или какая то слоновья сбруя… Изумруд хитрых глаз диковиной зверюги, последнее, что врезалось в память после дегустации мною гагаринской текилы.
Прошло три года. И вот, наконец, я на свадьбе Старлея. Пьем и едим. Липкие танцы. Здесь мой Друг и тот Младший. Всё, как на свадьбах. Звон бокалов. Тосты. Нестройное Горько! А мне как-то грустно. Сижу напротив серванта. Люди гуляют, им выходной, мне завтра в дежурство, пить много нельзя. За стеклом слоники. Караван, штук 7.
…А будешь текилу? …Литра! Михалыч Старлею в подарок занёс. В московской «Березке», взял с пьяных глаз, говорит, на камбоджийские чеки. Сам зашился. Давай! По одной махнули…
…И расслабило меня, понесло, пошел кураж, что там дежурство, не впервой, злее буду…
…Слоники то? Индус по имени Ракеш подарил, на 8-е марта Татьяне, с делегацией был у нас, по программе. Говорит символ Бодхисатвы. Нельзя разлучать… Судьба. Энергия. Осмотрительность. Долголетие… Удача оставит. Вплоть до смерти… Да у многих они стоят сейчас… Как мы только с Индией…

…Пришел в общагу домой. Сосед дрыхнет. Завтра в вечер заступать по части. В голове и желудке текила. А слоника я тогда привез. Обнаружил его случайно, уже в самолёте из Москвы. Как приехал в Березняки, так и завернул его в газету, сверток вложил в старые сапоги, которые… кому бы нужны? Забросил на антресоли…
…Вставай. Двенадцать уже. Я чай вскипятил, бутер с маслом будешь? Давай, подъём, старина. Дрыхнешь, а сегодня ведь горе у нас. Юра утром разбился… Как ударило! Я вскочил. Слоник!!! Символ индийского Бодхисатвы! Как был в трусах… Табурет… Антресоли… Вот они… В пыли, старые… Газета.  Ещё…
Юрий Гагарин оставался простым и доступным человеком, несмотря на все награды и регалии. 27 марта 1968 на высоте 4200 м (время – 10 часов 30 минут 10 секунд) доложил: «625-й задание в зоне 20 закончил, прошу разрешения разворот на курс 320». После этого он начал разворот на курс 320 со снижением…  Найденные в месте падения Самолетные часы и часы Гагарина зафиксировали 10 часов 31 минуту 05 секунд. Миг-15 падал 55 секунд.
Как нам потом рассказали свои,  Штопора не было. Столкновения с шаром-зондом не было. Попадания в спутную струю не было. Двигатель в полете не вставал. Летчики в полете сознание не теряли.
Передо мной комки старых газет… мои смятые сапоги… обшарпанный пол… Символа судьбы, осмотрительности, долголетия и удачи там не было…

АШ2009