Идиотская погода.… Ненавижу раннюю весну. Легкий зуд, начавшийся в феврале, подталкивающий куда то и временно заглушаемый  только коньяком и сексом все сильнее. Сентябрь тоже ненавижу, уже много лет. Снег и листья хрустят почти одинаково, вызывая из памяти желание, выкручивая жилы, и суша рот. Шурх-шурх, и сочно по лужам, и чавкая грязью, шурх-шурх-шурх. Чем дальше, тем хуже, начинают чесаться кончики пальцев, отвратительно, и я часами прячусь в гараже, проводя по неоштукатуренным стенам, слушая шурх-шурх-шурх и стирая подушечки в кровь.
Меня пугают и манят звуки, то, обессиливая ненавистью к себе, то, наполняя благодарностью.

  Мне тридцать семь, хорошая должность, бонусы, зарплата, премии и социальный пакет.
Родные и друзья, подчиненные, коллеги. Ненавижу. Шурх-шурх-шурх.
Середина марта, терплю. Терплю, обгрызая заусенцы, сдирая кожу с губ и прислушиваясь к упоительному шёпоту в голове, еще, мне кажется, я слышу, как растут волосы, медленно, буравя кожу, растут свежесбритые щетинки. Глупо. Рост волос нельзя услышать… Шурх-шурх-шурх… Больно и упоительно, раньше нельзя. Время идет, быстрее и быстрее.

  Мне нравилось, как она выглядит, эталон. Мой, личный эталон.
Узкие, хрупкие плечи, длинная шея, острые ключицы под тонкой, прозрачной кожей. Синева вен как реки подо льдом, темные родинки, разбросанные как группы островов, и нежнейший, легчайший выдох, когда она удивлена или испугана. Тонкие, длинные, нервные пальцы. Узкая грудная клетка, на которой грудь обозначена легкой припухлостью и темно-коричневыми, торчащими сосками, бисерная нить позвоночника, тонкая талия.… И тем разительнее контраст с тяжелыми, широкими, гостеприимными бёдрами, казалось придерживающими её на земле. Покорность,  ожидание неизбежного, и радость, что не сегодня, в распахнутых глазах, и кожа… Кожа, наливающаяся синевой от неосторожного надавливания, щипка, и шлепка. Люблю терпеливых.

        Всегда пытаюсь обмануть голоса.  Да нет, не обмануть, поиграть. Это весело, и почти не больно. Жду вечера, придумав корпоратив заранее, отправляю водилу домой. Имитирую веселье, произнося тосты и подливая, потом, потом иду в кабинет и переодеваюсь. Шурх-Шурх-Шурх….
Старые джинсы, ботинки, обшарпанный, пустой портфель, в котором только пять номеров «приусадебного хозяйства», вестник нефтяника и початая бутылка водки.
«Кропоткинская», десять вечера, выбираю место между двумя женщинами, не всегда с первого раза, смешно, сначала им некуда отодвинуться, потом им стыдно, ну как же.… Обидят соседа. Тупые, уродливые, метропоездные суки. Захожу, втискиваюсь между ними и начинаю.… Сначала, я расставляю локти, потом, стараясь расставить ноги пошире, ерзаю, выкладывая журналы на колени, слежу за ними в зеркало… Ссыте?  А, сейчас, и наступаю, и давлю, как бы случайно, захваченный содержимым портфеля и еле сдерживая смех, уворачиваются, мои локти упираются им в сиськи, ну не груди же? Буээээээ.… Косятся… Голова болит. Дуры, ну заорите, ну позовите кого-нибудь, интеллигентки сраные. Разворачиваю журнал, прижав локтем кретинку справа, вытягиваю шею и смотрю ей в книгу дергая плечом, и одновременно давя на пальцы, зажатые сапогом на шпильке. Ннна, сука… Больно? Терпи. Шурх… Осенью, осенью, еще прекрасно, как бы невзначай рукой, провести у нее по груди, почувствовать, как она взовьется, шурх, и заржать размахивая журналом. Почему, вы все молчите? Вам нравится это? Шепот в голове твердит, что да. Да!Да!Да!
Одна из попутчиц вырывается на «Спортивной» и шепчет вслед что-то вроде:
Чтобы ты сдох, сука!
Смешно.
Вторая, терпит, отодвигается, и беспомощно смотрит на попутчиков…
Хуй тебе детка, рожать начнешь всем похуй. Мегаполис. Шурх…
Моя следующая, «университет», проведя рукой по бедру попутчицы, скалюсь и иду к выходу.
Цветы. Такси от метро, до «шуваловского»,  семь минут.
Обивка салона приятно щекочет полузажившие пальцы…

Продолжение будет…
Или ?