На нашем участке, по периметру зоны стояли заслоны гражданских мусоров, мы их должны заменить. Посты, которые находились на трассах, находили быстро, а вот те, которые находились  в отдалении от этих дорог, пришлось поискать. Весна 86 была сухой и теплой, от того пылища за зилком, стояла непроглядная. Респираторы применялись по назначению.
  Отделение Сергея выгрузилось около обеда, взводный пообещал сменить через сутки. Заслон стоял на просеке, в лесу. Менты сказав, что по просеке налево и направо в семи-десяти километрах такие же заслоны, по дороге, за лесом выселенная деревушка, сели в уазик и не попрощавшись съебались. Хуйли с них возмешь – козлы.
  Как младший командир, Сергей распределил сухой паек, составил устный график несения службы, отправился осматривать вверенный ему периметр. Попрыгав по пенькам на просеке, он решил, что тут можно проехать только на танке и основное внимание нужно сосредоточить на дороге, ведущую в деревню. Связи с внешним миром не было ни какой (элементарно в роте не было столько раций) и Серега, оставив вместо себя аварца прослужившего полтора года, отправился поглядеть, что там за лесочком.

  Топая по пыльной дороге через высокий и уже позеленевший лес, его накрывало чувство нереальности. Вроде бы все было обычно, но что-то было не так. По дороге он вышел на пригорок, под которым лежала небольшая деревушка. Глядя на это безмолвие, Сергей стоял минут пятнадцать, пока не понял, что его так тяготило. Тишина. Неестественная тишина. Не было слышно привычных деревенских звуков. Петухи не кукарекали, собаки не лаяли, даже щебета птиц в лесу не было слышно, нигде не тарахтел одинокий трактор, и не было ни какого движения. Просто фотография. И такое безмолвие до самого горизонта. Ветер донес трупный запах. Из-за любопытства он пошел вниз к деревне. Запах усиливался. Ближе к деревенским огородам, не далеко от дороги, лежал труп теленка, привязанного к колышку. Привязанный и забытый хозяевами, он издох от недоедания, или же удавился на веревке от сложившейся стрессовой ситуации. Деревенька была мала и бедна, дома покрыта шифером и железом, а сараи все покрыты соломой, как в кино про революционную деревню. Дойдя до колодца с «журавлем», Сереге стало жутко, ни кошек, ни собак, ни вездесущих воробьев, он решил вернуться. По пути заглянул в пару огородов, аккуратные грядки еще не разродились всходами. Ладно хоть воду нашел.
  Вернувшись, Сергей обнаружил, что Анвар, очень хорошо вжился в роль военноначальника, вот и славно. Пришла ночь и оказалось, что кем-то вырытая землянка совсем не пригодна для отдыха. Комары в ней гудели словно рой пчел. Спали кружком у костра. А ночи холодные, штопиздец. Так и крутились с боку на бок как мясо на шампуре. Утром доели остатки сухпайка, стали дожидаться смены. Взводный не обманул, приехал вовремя, спасая нас от голодной смерти. Потрясясь еще несколько часов, заменяя посты, к ужину вернулись на базу. Помылись, пожрали, заебись.
  Ложась спать, подумалось, а что, нихуево вроде, так можно еще немного послужить. К всеобщему неудовлетворению следующий день испортил настроение.
Часть 4 (Армейский долбоебизм)
  После завтрака была поставлена новая задача. Руководство решило обнести Зону колючкой. Нужны столбы. Лесов в Бульбандии как грязи после дождя. Привезли двуручные пилы, топоры. Все тупое, как сами руководители. Пешим порядком отправились в ближайший лес, по дрова. Выбирались деревья определенного диаметра, похую какой породы. Было много сосен, пилить их тупыми пилами – можно ебнуться. Тупыми топорами обрубать ветки и сдирать кору – можно ебануться еще раз. Дембеля начали бузить и требовать дембеля. Комбат, шкаф два на два метра, подполковник Тарасевич, по-отечески начал называть дембелей матросами (пошел третий год службы) и по-доброму стал просить – надо (никогда с ним такого не было). И предостерег, что за саботаж можно попасть под трибунал и тогда дембель - динамо. Всем хотелось домой и потому стали нехотя работать. План по лесозаготовкам был заоблачным и выполнить его было нереально. На следующий день развезли по постам, с приказом возле землянок построить смотровые вышки, метра три высотой. Приходилось работать, молодых было больше и нас с Анваром могли замесить и где-нибудь закопать, сказав, что мы съебались. Вышку оставили достраивать смене. Следующий день, опять лесозаготовки. Офицеров начали нестесняясь посылать на хуй. Назревал хаос и бунт. В заслонах так же заставляли работать по обустройству. Зачастили проверки особистов. Многие рассуждали, а чем дисбат хуже.

  Напряженная ситуация разрулились сама собой. Злосчастные столбы железнодорожными эшелонами вышли откуда-то из Сибири. К тому же правительство приняло решение о тридцатикилометровой зоне отчуждения. Нам предстояло увеличить число постов, взять под охрану вновь выселенные населенные пункты, а так же выполнять контроль над вывозом материальных ценностей из пустых деревень и поселков. Полк увеличивался за счет призыва резервистов (партизан). И мы снова меняли базу, эту оставляли «партизанам».
    Опять школа, коек на этот раз не было вообще, матрасы на полу. Обустраивались очень медленно, так как на постах задерживались по два дня, а то и три, спали часа по три – четыре. На постах поспать, днем, не было времени, а ночью около костра на голой земле сильно не выспишься. Пришла пора первых потерь. Приехали медики, произвели визуальный осмотр тел и замерили какими-то дозиметрами щитовидки. Треть полка отправили в госпиталь, в том числе несколько дембелей.

  Как-то вечером на посту готовились к ужину, разогревали тушенку на костре. Было темно, все сидели вокруг огня. Вдруг, со стороны деревеньки послышалось шуршание и возникло чувство, что на нас кто-то смотрит. Посветил фонариком в ту сторону. Метрах в десяти сидела стая кошек и собак. Голов пятнадцать облезлых и худых животных сидели и смотрели на нас. Причем молча, и не выказывали ни каких эмоций. Кто-то бросил кусок хлеба, он упал ближе всего к кошке, она стала его жадно поедать, другие звери молча продолжали смотреть на нас. Сергей предложил поделиться с братьями нашими меньшими, все согласились. Близко подходить не решились, ровненько вывали по полбанки тушенки и куску хлеба. Отошли костру, все стали ужинать. Кошки и собаки ели быстро и тихо, не толкались, не рычали и не шипели друг на друга. Съев все до крошки, они куда-то ушли. От этого зрелища  всем стало жутко. Анвар сказал, что эти твари могут нас сожрать, поэтому он свои часы будет спать в блиндаже. Его сон приходился на утренние часы. Утром, когда уже все были на ногах, из землянки показался мой зам. Многие в детстве надували лягушек, ну соломинку в лягушачью сраку сунешь и через эту соломку надуваешь земноводное до состояния шарика. Вот такой прикол аварский бог сотворил с нашим Анваром. Его раздуло раза в два, глаз не видно, уши раздулись и неестественно торчали, выделяясь на фоне раздутой головы. Естественно все заржали. А аварец все: «А чо,а чо?». Зеркала ни у кого не было. К счастью, к тому времени на всех постах были рации, и в этот раз даже был сигнал. Сергей доложил, что бойца заели комары, срочно нужна помощь. Приехал ротный, видно было, что с бодуна, потому был зол и резок: «Выпить есть чо нибудь?» «Только самогонка» Ротный, выпив полстакана, так и не сменив настроения, увез моего заместителя.

Продолжение следует…