Шоколадный Заяц стоял на краю стола, возле пепельницы, полной окурков, среди немытых стаканов, пустых бутылок и грязных тарелок. Косой хмуро окинул весь бардак, творящийся на кухне, собрал мусор со стола, закинул его в мешок, туда же вытряхнул пепельницу и пустые бутылки. При этом вспомнил друга Мотю. Тот запрещал ставить пустые бутылки на стол. Если лень было сразу выкинуть –  то их нужно было поставить на пол. Когда стол слегка освободился от мусора, Шоколадный Заяц предстал перед Косым во всей своей красе.

    Шоколадный Заяц был всем зайцам заяц. В отличие от своих серийно изготавливаемых кондитерскими фабриками собратьев, он не был пустотелым и весил, наверное, граммов четыреста, а то и полкило. Шоколадный Заяц, вырезанный из цельного куска шоколада одним весёлым художником, предназначался известному писателю Василию Андрееву в качестве подарка. Заяц был в высшей степени уникальным, толстым, со злющей мордой и оскаленными клыками, с явными признаками мужского пола под стилизованной набедренной повязкой. Символизировал он любовь человека к природе и природы к человеку. Косой заполучил этого зайца от автора с наказом передать его лично Василию Андрееву. Сам писатель жил в небольшом посёлке не очень далеко от родины Косого, поэтому Косому и поручили столь ответственное задание. Косой несказанно обрадовался этой оказии, поскольку сам с удовольствием читал книги Андреева. Кроме того, при встрече Косой собирался попросить писателя автографы на всех девяти книгах, имевшихся в косовской библиотеке. Ради этого можно было пожертвовать массой свободного и не очень свободного времени.

    Запаковав Шоколадного Зайца в коробку из-под блока питания, Косой поправил подорванное с вечера здоровье двумя стаканами портвейна, оделся и вышел на улицу. Путь ему предстоял не близкий – на электричке до Москвы, до Курского вокзала, оттуда на метро до Ярославского, с Ярославского – поездом до Кинешмы, от Кинешмы – на теплоходике до посёлка, в котором, собственно, и жил Василий Андреев. Выйдя из подъезда, Косой поскользнулся на гладком льду дорожки, раскатанной ребятнёй перед входом. Рефлексы сработали на «отлично»: Косой с размаху хлопнулся копчиком об лёд, поскольку руки с Шоколадным Зайцем поднял вверх и сгруппироваться не успел. Поднимался на ноги он довольно долго, а поднявшись, обнаружил оторванный «с мясом» карман куртки. Вырванный углом клок был огромен и безобразен, с торчащими волокнами утеплителя. Ехать в таком виде в Москву было бы безрассудством, поэтому Косой зашёл в ближайший магазинчик и взял бутылку водки. Затем вернулся домой, разделся, сел за стол, налил в стакан водки, порубил колбасы, хлеба, достал из холодильника банку с солёными огурцами и принялся зашивать куртку. Дозашивав бутылку, попутно приметав крупными стежками чёрных ниток карман, Косой снова сходил за водкой – необходимо было обмыть восстановление куртки.

    Проснувшись утром, Косой снова поправился, на этот раз благоразумно не допитой накануне водкой. Нужно было собираться в путь. Обогащённый вчерашним горьким опытом, Косой легко преодолел опасный ледяной участок возле подъезда и в приподнятом настроении пешком дотопал до станции. Там, взяв билет на электричку и четыре бутылки крепкого пивка, он дождался электрички. Пива, правда, осталось только две…
    На Курском вокзале Косой вышел из электрички налегке, только с коробкой, в которой отдыхал Шоколадный Заяц. Пиво кончилось. Это было не плохо, ибо путешествовать по Москве с пивом Косой не собирался. Ни к чему это. Дойдя до метро, Косой привычно сунул руку в карман и, порывшись там, сделал неприятное для себя открытие: в кармане напрочь отсутствовал билет на метро. Отсутствовали также паспорт и деньги на дорогу. Выйдя из метро и сев на скамейку, присыпанную снегом, Косой крепко задумался. Вариантов было два: документы и деньги спизжены или элементарно забыты дома. Вспомнить, брал ли с собой документы, не представлялось возможным, поэтому Косой принял разумное решение вернуться домой. В кармане джинсов нашлось денег на обратный билет, два бутерброда, восемь бутылок пива и пластиковый пакет с ручками. Жизнь брала своё – всё снова было прекрасно.

    Утром Косой обнаружил себя дома. На кухне он сделал несколько преприятнейших открытий: на столе обнаружился паспорт, банковская карта, билет на метро и наличные на дорогу, а в холодильнике сияла непочатая бутылка пива. Хлопнув пивка, Косой осознал себя благоразумнейшим индивидуумом. Ну кто ещё догадается на утро оставить себе лекарство?
    Тут зазвонил телефон. На том конце канала связи был Мотя, давний дружище.
- Здароф, Косой! Как сам?
- Привет, Мотя. В поряде!
- Ты где? Дома?
- Дома. А ты?
- Я в Москве теперь. Работаю.
- Да ты чо? Дальнобой таскаешь?
- Неа! Я теперь ваще крут – босса вожу на джиппоне огромном. Могу к тебе заехать, покатаемся!
- В смысле? А как же босс?
- Босс уехал за бугор. На неделю. Я сейчас – вольный стрелок.
- Оппачки… А как же ты в Москву водилой-то попал? Откуда дороги знаешь?
- С армухи. Я ж два года здесь штабистов катал. Это ты – дезертир, школы жизни не прошёл, бля. А мне вишь, как пригодилось в плане карьеры. Короче, я скоро подъеду! Баб снимем… У тебя с баблом как?
- С баблом… Да так… Ты приезжай, бухнём, как в старые времена.
-  Еду уже. А бухать не будем, нах этот маргинализм…э-э-э… маргинальность?.. Бля, короче, не буду я бухать. Еду!
  Косой сходил в супермаркет и взял бутылку виски, ветчины и корейских салатиков. Старого друга надо встречать по-братски, чтобы стол ломился от яств.

  Мотя приехал через час. Бухать и вправду отказался. Звал кататься. Мотю так и распирало от желания выпендриться крутой тачкой, на которой он приехал. Сожрав всё мясо и салатики и выпив четыре чашки чая, Мотя почти за шиворот вытащил Косого, который успел только слегка почать литровую бутылку вискаря, на улицу и усадил в джиппон. Машина и вправду была крутая, Мотя полчаса показывал Косому всевозможные примочки, но заметив, что тому как-то пофиг на ESP, камеры заднего вида, GPS, память на четыре положения сидений, тёплый руль и прочую хуйню заметно приуныл.
- Пойдём домой, я тебе такую вещь покажу – охуеешь, - сказал Косой. Заметно ошарашенный Мотя поплёлся за другом. Ему было странно, что друг не испытывает восторга от крутой точилы.
    Увидев Щоколадного Зайца и услышав его историю, Мотя загорелся энтузиазмом.
- Погнали на Ярославский!
- А чё? Успеем к поезду?
- Ясен хуй, успеем, - Мотя всегда был неисправимым оптимистом.
    Косой тщательно собрался – три раза проверил в застёгнутом кармане документы и деньги, взял в одну руку коробку с Шоколадным Зайцем, в другую – бутылку с остатками виски. Друзья сели в машину и отправились в путь.
    На поезд они опоздали. Московские пробки – это вам не «ХУЙ» на заборе с мягким знаком писать. Вискарь у Косого к тому времени закончился, поэтому, вернувшись к Косому, они зашли в магазин, взяли водки, колбасы, шпротов, хлеба зелёного лука и майонеза. Сели бухать и обдумывать план дальнейших действий. Проанализировав маршрут, намеченный Косым, Мотя долго ржал.
- Косой, ну ты – комик! Сейчас какое время года?
- Зима. Мотя, ты, чувствуется давно не доброупотреблял алкоголь, сцуко! Чё за вопрос?
- А то за вопрос, Косой, что хоть и херовые сейчас зимы, а один хуй пароходы по Волге не ходят! Осознал?
- Да-а-а… Чё ж делать?
- Как что? Мост сейчас есть с Кинешмы до Заволжска. А на той стороне Волги тоже дороги есть. На машине надо ехать, и думать тут нехуй! Всего-то километров пятьсот. Фигня!
- Поехали!
- Во-первых, не сейчас. Я бухим за руль не сажусь. А во-вторых, я на хозяйской туда не поеду, нунах! Машина нужна, вот что. У тебя никто из знакомых не продаёт какой-нибудь колымаги?
- Колымагу… Ну, сосед недавно предлагал шоху двадцатилетнюю…
- На ходу?
- Ну, ездит он на ней…
- Айда к соседу!
  Сосед был тоже навеселе. Осмотрели гнилушку алого цвета, завели мотор. Мотя долго морщился, ронял непонятные фразы про стучащие клапана и гремящую цепь, ругал лысую резину с выпавшими шипами. Через час ударили по рукам, сойдясь на семи тысячах рублей и генеральной доверенности. Сходили в магазин за водкой и вечер продолжили уже втроём. А затем и ночь. Утром, не спавшими, уползли к нотариусу. День проспали.

  Утром следующего дня Мотя, довольный и бодрый пил чай, приседал и отжимался и даже сбегал в магазин за пивом для Косого. Мотя всегда любил путешествия. Сборы заняли час, Косой перепроверил документы, несколко раз открывал коробку с Шоколадным Зайцем и гладил его пальцем. Шоколадный Заяц был весел и верил, что скоро его приключения счастливо закончатся.
  Когда усаживались в прогретую и заправленную шоху, Косой явственно услышал низкий голос Шоколадного Зайца. Шоколадный Заяц пожаловался Косому, что ему душно в коробке. Душно и темно. Шоколадный Заяц просил вынуть его из коробки, чтобы можно было видеть солнечный свет, дорогу, друзей Мотю и Косого. Мотя, к удивлению Косого, на слова Шоколадного Зайца никак не отреагировал. Косой решил, что за хлопотами по подготовке предстоящего путешествия Мотя просто-напросто не слышал слов Шоколадного Зайца. Косой вынул статуэтку из коробки и приклеил скотчем к задней полке автомобиля. Злобный оскал Шоколадного Зайца превратился в улыбку. В руках у него появилась пивная кружка. Шоколадный Заяц поблагодарил Косого за заботу и предложил вместе выпить пивка. Косой открыл бутылку, чокнулся с Шоколадным Зайцем и в три глотка выхлебал пиво. В душе была радость и ожидание чего-то большого и светлого.

  Путь оказался нелёгким и долгим. Колымагу болтало, дорогу она держала плохо, вдобавок в ней оказалось холодно. Моте с Косым пришлось ехать в верхней одежде и шапках,  да ещё и соскабливать со стёкол иней. Пиво у Косого закончилось и настроение от этого заметно ухудшилось. Цель путешествия приближалась, но как-то слишком медленно и вяло. Хотя, патологический оптимист Мотя всю дорогу ржал, рассказывал анекдоты, армейские прибаутки и случаи из жизни, Косому стало грустно. Затем Косого стало клонить в сон.
    Косой не заметил, как задремал. Разбудил его тревожный голос Моти:
- Косой! Эй, Косой! Ты не чувствуешь, бензином воняет?
- А? Да, вроде есть немного…
- Какой хуй немного? Бля, не нравится мне это. И заправлялись недавно… Бак прохудился, что ли? Сейчас остановимся, посмотрим.
    Когда машина уже почти перестала катиться на обочине, салон наполнился едким дымом. Мотя, матерясь, выскочил из машины, обежал её спереди и выволок полусонного Косого на улицу. В этот момент в салоне полыхнуло.
- Мотя, бля, там Шоколадный Заяц! Погодь, я его возьму!
- Бежим, Косой, бежим подальше! Взорваться может! Бежим!
  Машина не взорвалась. Машина просто сгорела, быстро и жарко. Косой больше не слышал голоса Шоколадного Зайца. Шоколадный Заяц погиб.
  В первые минуты, когда вспыхнуло пламя, Косой ещё видел статуэтку на задней полке. Видел, как начало плавится лицо, как по нему стекали крупные коричневые капли. Шоколадный Заяц плакал.