Ложь - везде. В тамбуре она настолько концентрирована, что клубится больше табачного дыма. И сливается с ним. Маскируется. Ложь в тамбуре басом и кашлем обнимается с плевками, стуком металлической двери. Прячется в бешеном перезвоне колес и скрипе сочленений вагонов.
Ложь пропитала многолетние подушки в купе - масляными пятнами снов. Шепотом и луком с вареными яйцами проникает в уши и рты. Умиротворяющим потом и жарой - сковывает. Дети, матери, старики. Мужики и бабы, раскачиваясь, варятся в ней. Улыбаются, кряхтят, зевают и пачкаются кроссвордами. Ложь спит, накрепко затянутая алым бантом, в косичках белоглазой девочки. Ложь кипятком наполняет кружки и кругами по поверхности выплескивается на штаны шатающегося солдата. На обвисшие колени. Она жалится. Ложь пульсирует в жужжащем составе - волнами бьется в грязные окна, дерьмом падает на шпалы. Она зелеными консервами - грохоча проносится сквозь. Насквозь.
Ложь никогда не устает.