Во вторник, после занятий, Андрей постучал в дверь с надписью «Школьный комитет ВЛКСМ».
- Войдите,- услышал он голос «организатора» и открыл дверь.
Елена Ивановна сидела в той же позе увлечённого читателя, и лишь мельком взглянула на Андрея.
- А. Максимов. Проходи. Как успеваемость? Не знаешь, кто в рекреации, на втором этаже, после четвёртого урока, горшок с цветком уронил? Как обстоят дела с подготовкой к конкурсу? Песню нашёл?
- Успеваемость хорошая, Елен Иванна, цветка не видел, песню не нашёл.
- А чего явился? – комсомольская вожатая посмотрела на поэта поверх очков. Андрей скромно скосил взгляд на плакат «Комсомол на марше!» и произнёс:
- Песню я не нашёл. Я её… написал.
- Интееересно – организаторша удивлённо приподняла брови – Изобрази.
Андрей разгрёб валявшиеся в ближайшем углу с прошлого конкурса плакатов ватманы и извлёк на свет обшарпанную гитару, украшенную овальной наклейкой с портретом смуглой девушки и надписью «Приезжайте к нам на БАМ». Настроив инструмент, певец смело, но не очень громко ударил по струнам и начал:
«Медленно уходит день за горизонт…»
Елена Ивановна оказалась благодарным слушателем. Во время исполнения героических куплетов, посвящённых никарагуанским борцам за свободу, она смотрела куда-то мимо Андрея. Наверное, так смотрела вдаль комсомолка Ульяна Громова, перед расстрелом, мечтая о свободе для своей родины. Когда отзвучал последний аккорд, она сделала глубокий вдох, медленно перевела взгляд на Андрея и, наконец, выдохнула:
- Жизненно – после чего добавила – Молодец, Максимов. По тебе просто плачет советская эстрада.
Андрей представил себе советскую эстраду с заплаканным лицом Аллы Пугачёвой, и, надеясь всё же избежать публичного выступления, которого очень боялся, спросил:
- Елен Иванна, а давайте так. Я песню написал, а исполнит её кто-нибудь другой. Я аккорды покажу.
- Ты что, Максимов, с ума сошёл? Ты же автор-исполнитель!
Это был весомый аргумент. Года полтора-два назад страна заново открыла для себя Владимира Высоцкого. Певец и поэт, как было принято говорить, «получил официальное признание». Теперь про Владимира Высоцкого снимались документальные фильмы, писались огромные газетные статьи и книги. Многочисленные исследователи биографии Владимира Высоцкого находили всё новые и новые неизвестные эпизоды в его богатой событиями жизни. Выяснялось, например, что Владимир Высоцкий сидел в тюрьме. Потом, выяснялось, что не сидел. Нет, всё же сидел, но только пятнадцать суток. Нет. Он спел песню милиционерам и они его отпустили. И так далее… У Владимира Высоцкого объявилась огромная куча близких друзей, и каждый из них считал своим долгом рассказать общественности об этой дружбе. Мемуары писали все – от политиков, до зеков. «Вечерело. Мы с Володей Высоцким шли по Большому Каретному. Представляешь, старик, я начал песни писать, - сказал он мне…» или «Ночью тревожно зазвонил телефон. Я взял трубку и услышал знакомый голос с хрипотцой…» или «С Владимиром Высоцким мы познакомились много лет назад, на Колыме…». Оказалось, что у Владимира Высоцкого что-то около двадцати законных и незаконнорожденных детей. А баб он переёб столько, что парни из наивной немецкой порнографии, с запиленных видеокассет, были просто девственниками. Естественно, каждая выебанная сразу объявляла себя музой и делилась с публикой своими воспоминаниями о неземной любви Владимира Высоцкого. Фильм «Место встречи изменить нельзя», с Владимиром Высоцким в главной роли, повторяли каждые полгода. Песни Владимира Высоцкого пели все, везде и всегда. Поэтому словосочетание «автор-исполнитель» носило прямо таки сакральный смысл. На этой волне народной любви по всей стране начали появляться Клубы Самодеятельной Песни, или Ка эС Пэ. Грушинский фестиваль, проводимый в Самарской области, стал местом паломничества огромной массы небритых, грязных, заросших бардов. Каждый из них знал песню Владимира Высоцкого «Если друг оказался вдруг» и песню Олега Митяева «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Кроме бороды и грязных штанов, именно эти два произведения служили пропуском в закрытое братство бардов. Знакомством с этими людьми, правда, мало кто козырял.
- Ты автор-исполнитель, Максимов, а значит, уже получаешь на балл больше – подвела итог Елена Ивановна – Вопросы?
- Вопросов нет.
- Иди. Конкурс послезавтра.
В четверг, к школьной славе Андрея добавилась и известность районная. Превозмогая робость, он исполнил свой шедевр перед комиссией и получил свою порцию жидких аплодисментов. Но после объявления, что это его собственное творение, в полупустом зале, равно как и в комиссии, наступило оживление. Так вышло, что все остальные участники пели только две песни: «Атланты держат небо на каменных руках» Городницкого или «Полковник Васин приехал на фронт со своей молодой женой» Гребенщикова. Каждую из них зал прослушал по семь-восемь раз. Видимо, конкуренты по сцене, в поисках политической песни, столкнулись с той же проблемой, что и Андрей.
После того, как были оглашены вполне предсказуемые результаты, и новоявленного автора-исполнителя взяли в программу городского гала-концерта, к нему потянулись представители других районов, «разведчики», сидевшие в зале. Точнее сказать, «разведчицы». У каждой из них была одна и та же просьба – написать что-нибудь для них. Настойчивей всех добивалась внимания певца девушка Альбина, председатель комитета комсомола сто сорок шестой школы. У неё были озорные голубые глаза, варёные штаны-бананы и блузка… ммм… с двумя ананасами. Такую образную аллегорию нарисовал Андрей. Он обещал подумать. Альбина предложила подумать вместе у неё дома, скажем, в субботу. Андрей согласился.
Суббота наступила нескоро, так как поэт–песенник понял, что влюбился. В семнадцать часов, как и договорились, держа гитару в правой руке, а цветы в левой, Андрей носом нажал на дверной звонок. Спустя секунду дверь отворилась.
- Привет, это мы, - сказал Андрей.
- Привет, кто «мы»? – спросила голубоглазая прелестница.
- Я, гитара и цветы, – состроумничал Андрей – цветы для тебя, гитара – для меня. И подумал: «Бляяять, мудак…»
- Ну, проходите.
Андрей отдал цветы Альбине, и, скинув в прихожей ботинки и куртку, спросил:
- Куда проходить?
- В мою комнату, по коридору направо, – крикнула откуда-то из глубины квартиры Альбина – ты выпить хочешь чего-нибудь?
«Дааа, ты вот мудак, а девушка врубается» - обрадовался Андрей.
- А что есть? Я бы вина выпил.
В течении следующего часа молодые люди пили вино, и обсуждали идеи будущих песен. Родители Альбины, как оказалось, были у родственников, в другом городе, а потому, ничего не могло помешать беседе.
На Андрея, не то после третьего бокала вина, не то после пленительных взглядов Альбины, снизошло вдохновение. Он принялся писать стихи – будущая песня была про угнетенного борца с мировым апартеидом Нельсона Манделлу, томящегося в далеких южноафриканских застенках. И вскоре, положив на это текст мелодию, парочка с чувством напевала патриотические куплеты. Ближе к десяти бутылка опустела, и Андрей засобирался домой. Он встал, и, зачехляя гитару, сказал:
- Спасибо за вино.
- А тебе спасибо за песню – опустив глаза, сказала Альбина.
Глядя на нее сверху вниз, Андрею вдруг захотелось поцеловать ее, в то самое место, откуда расходились на плечи светлые короткие косички. «Сейчас по морде получу…» шевельнулось в его захмелевшем мозгу «А и хуй с ним!». Он закрыл глаза, наклонился, прикоснулся губами к волосам Альбины и тут же инстинктивно отшатнулся.
Девочка медленно подняла голову и посмотрела на Андрея повлажневшими глазами.
- А я ждала, что ты поцелуешь меня в губы. – и, сбивчиво, скороговоркой произнесла – Ты мне тоже очень нравишься, Андрей, ты такой талантливый, умный и вообще… - здесь она потеряла мысль или может просто не хватило дыхания закончить фразу.
Что делать дальше Андрей не знал. Не то, чтобы он никогда не целовался с девчонками, был, конечно, такой опыт. На мгновенье у него в мозгу даже всплыла картина, как прошлым летом, будучи в гостях у своей тетки в деревне, так же после гитарных посиделок, после выпитого литра браги, он страстно обнимался с 15-ти летней теткиной соседской Катей и даже трогал ее за грудь. Но, дальше этого дело не пошло.
Повисла неловкая пауза…
- А можно теперь я поцелую в губы? – тихо и медленно прошептал Андрей.
Альбина медленно поднялась и качнула головой – Да. «Бля, понеслось…» - подумал Андрей. Они сделали шаг друг другу навстречу…
Почти через два часа, спускаясь от Альбинины, Андрей пытался осознать случившиеся. С той мыслью, что впервые в жизни у него был секс, парень уже свыкся. Но, чтобы так – с миньетом и последующими тремя полноценными половыми актами, со стонами, и шепотами «Глубже… еще глубже… войди в меня весь» - к этому он оказался психологически не готов. Благодаря умениям голубоглазки хуй Андрея стоял постоянно, не зависимо от того, кончил он или нет. Он шёл, шатаясь, по лестнице и душа его пела и, наверное, даже плясала. Редкие ночные прохожие, а также соседи Альбины стали свидетелями настоящей серенады, на настоящем итальянском языке, которые незнакомый мальчик пел под балконом известной юной районной потаксушки. Андрей угомонился только когда рассерженная бабка, живущая на этаж ниже Альбины, сказала, что уже вызвала милицию, а «эту сучку Альку убью, тварь белобрысую!».
Спал Андрей, в эту ночь, как убитый. Маэстро получил первое серьезное признание своего таланта. Правда, после того, как он через пару дней снова наведался к своей музе, у подъезда Альбининого дома его встретила пара местных гопников. Они доходчиво, с помощью нескольких ударов по яйцам, объяснили молодому дарованию, что «Альбинку позволено ебать только пацанам из своего района» и вежливо предложили «убираться нахуй, потому как в следующий раз, получишь ещё и ебалу, мудак». Парни не шутили, и даже предъявили растерянному и подавленному Андрею заточку с наборной ручкой, тем самым, подведя черту под первым в жизни романом начинающей звезды.
Пэ. Сэ. Демо версия песни «Никарагуа»
Пэ. Пэ. Сэ. Произведение создано с творческим участием комрада Тутыча.
Этот сайт сделан для настоящих падонков.