3).

Взрослое население нашего поселка делится на две части. Первая беспробудно пьет, шляясь в поисках собутыльников, вторая ездит в Москву на заработки и является собутыльниками первых. Я учусь в Москве, на факультете журналистики, меня пристроила мамка. Учеба дается мне легко, может быть, поэтому на парах мне скучно. Однокурсники преимущественно девчонки. За редким исключением некрасивые, с богатым воображением и от того завышенной самооценкой.
-Вань, - бросает мне прыщавая пигалица Галина, которую я встречаю у дверей института, – как у тебя?
-Нормально. А что?
-Да так. Ты к семинару готов?
-Вполне, - я выбиваю из пачки сигарету.
-Угостишь?
Я даю ей сигарету.
-А мы с друзьями вчера в клубе были. Абсент пили, - сообщает она, подкурив от перламутровой зажигалки.
-Молодцы.
-А ты почему по клубам не ходишь?
-Ну, мне еще домой вообще-то ехать…-  отвечаю я.
-А, точно, ты же не москвич, - пренебрежительно бросает она.
-Ну да.
-А почему в общаге не живешь?
-Не хочу.
Галина поправляет спавший на широкий лоб локон.
-Зря, в общаге весело.
-Похуй.
-Слушай, Вань, у тебя стольника не будет до конца месяца?
-Не-а.
-Блин, жалко.
Галина тушит сигарету и, не прощаясь, удаляется.
До начала первой пары остается ровно шесть минут.

***

На перроне многолюдно. Копченые пролетарии волокут клетчатые тюки и смакуют бутылочное пиво. Я закуриваю.
-Слышь, земляк, помоги, - просит меня коротышка цыган, указывая ладонью на груду спортивных сумок. – Двести рублей плачу.
Я пячусь назад.
-Богатый, что ли? – не унимается цыган. – Денег  до хуя?
-Нет, просто не хочу.
-Мудак, - бросает цыган.
Я оборачиваюсь к нему спиной.
-Слабак, сразу видно, – продолжает цыган.
Я докуриваю сигарету и подхожу к нему вплотную.
-Слышь, мужик, отстань. 
Цыган примерно моего роста, но значительно уже в плечах.
-Тебе помочь западло? – огрызается он.
Не слова не говоря, я бью лбом ему в переносицу. Из обеих его ноздрей на перрон плюхаются сгустки крови. Цыган отирает нос рукавом и отходит в сторону. Окружающие делают вид, что ничего не произошло. Мне импонирует подобная их реакция.

***

Я сажусь к окну. По правое плечо – немолодая семейная пара. Они молча замирают и, покрепче сжав ручную кладь, закрывают глаза. Напротив - морщинистый старичок в потертой ушанке и двое пацанов, у каждого в руке бутылка крепкого пива. Первый шатен, второй - рыжий.
Шатен (Ш.) Вчера, пацана одного из техана в Москве завалили, Мишку.
Рыжий (Р.) А что по чем?
Ш. Да пиздец, пришел он с телкой в кабак, а за столиком всего один стул. Он к соседнему подошел, взял стул. А за тем столом дагестанец какой-то сидел, водку пил. Ну, сидят они, нормально все. И тут этот даг походит, и не слова не говоря, ему в шею из ствола.
Р. А что ствол боевой был?
Ш. Не-а травматический, но он с близкого расстояния стрелял и артерию какую-то задел. Врачи сказали, если бы хотя бы полметра было, ранил бы только.
Р. А  дага того нашли?
Ш. Не-а, он говорят, пальнул, сел за столик, водку свою допил и спокойно вышел.
Р. Пиздец.
Ш. Хороший был пацан, Мишка. Правильный.             
Я закрываю глаза и плавно скатываюсь в овраг сна. 

***

Выхожу из электрички. По пути к автобусной остановке покупаю бутылку «Балтики №3». Прошу холодное.
-Холодного нет. Холодильник сломался, - озадачивает меня продавщица.
-Давайте какое есть. 
Не люблю теплое пиво, даже в такую погоду как сейчас. Делаю первый глоток и иду к остановке.
-Вань, - окликает  меня знакомый голос.
Я оборачиваюсь. В двух метрах от меня стоит дядя Паша Свиридов.
-Здорово, Вань, - он протягивает мне руку, которую я пожимаю. – Спешишь?
-Нет.
-Может, по «писят»? Тут рядом.
-Можно.
Мы заходим в полуподвальное помещение. Три стоячих столика- грибка и один сидячий. Мы встаем у грибка. Дядя Паша берет бутылку водки, пластиковый латок с селедкой и несколько кусочков черного хлеба. Он щедро льет водку в пластиковые стаканчики.
-Ну, чтоб не последняя, - говорит дядя Паша, и мы выпиваем.
Я смотрю на потолок. Потом на дядю Пашу. Его пьяное и довольное лицо должно внушать оптимизм, но у меня почему-то возникают обратные ощущения.
-Сдает батяня твой в последнее время, - говорит дядя Паша, - совсем плохой стал.
-Это почему же?
-Да так, - с видом знатока отвечает дядя Паша, - нутром чую. Сам-то как?
-Нормально.
-Учишься?
-Угу.
-Мой тоже учился на менеджера. И что? Проработал по профессии два года, потом уволили за пьянку, вот сидит уже сколько времени без работы. А ведь не мальчик. Уже 32 года. Мать его все охаживает, меня ругает, когда я его куском попрекаю. А она вокруг него все кружит: то персики, то яблочки. Он, видите ли, яблочки любит! Бананы даже зимой покупает, прикинь! Я ему говорю, иди к дяде Грише в контору охранником, а он: «Я менеджер, а не охранник». Так и сидит, в ящик пялится, как дебил.
-Бывает.
-Что бывает? – ярится дядя Паша. – Бывает, что сын дебил? Так?
-Каждому свое.
Дядя Паша разливает, и мы выпиваем. 
-Нет, Вань, ты объясни мне, что вы за поколение такое?
-Такое вот поколение, - отвечаю я, - говеное.
-Это хорошо, что ты понимаешь. А дальше что с вами будет, когда мы старики вымрем? 
-Посмотрим.
-Посмотрим, - передразнивает меня дядя Паша. - Вот поэтому мы в футболе немцам и просираем.
Я не понимаю, при чем здесь футбол, но для приличия поддерживаю беседу.
-Здоровые эти немцы, вот и не выигрываем. Бесполезно по определению.
-Что ты мне затираешь?! – кричит дядя Паша. – Что значит «здоровые» и это «бесполезно по определению»? Вот если б мы с ними 20 игр в сезон пинали, тогда да, бесполезно. А тут-то, блядь, раз в столетие, блядь, выйти и порвать. Один раз! Вот я за заводскую команду до сих пор гоняю, так, смотри, мы чемпионат свой когда играем, есть там у нас враги одни, команда «Винзавода». Мне 52, да и вообще мужики у нас 45-50 все примерно, ну паре человек по сороковнику, а у тех парням всем 35-40. Разница в нашем возрасте очень ощутимая. Так вот, мы их пятый год подряд ебем! Просто выходим на один матч в сезоне - и умираем на поле. Руки себе ломаем, ребра, зубы, но ебем. И ничего они с нами сделать не могут. У этих фраеров чисто отдых, а мы умираем. Потому что так решили, вот. Вопрос настроя. И когда наши козлы футбольные захотят - тоже выиграют. Один раз. И вы, молодые, если захотите…
Далее мы пьем молча, не чокаясь. Так же, не говоря не слова, заходим в салон уже знакомого автобуса. Только когда подъезжаем к поселку, дядя Паша берет меня за шею и пьяно целует в щеку. Выходя из автобуса, я нарочито иду вперед дяди Паши и, зайдя за угол, вытираю обсюнявленую им щеку.   

Продолжение следует…