— …А вот и ООН на нас осерчала. Хорошо хоть, что не только мы, но ХАМАС их нахуй послал и нас обстрелял. Так что и мы спокойно можем продолжить, — ночная смена в Беэр-Шевской психушке размеренно течет за разговорами о политике и смотрении телевизора. Смотрим 10 канал израильского телевидения, прямая трансляция из сектора Газа. Видны густо стоящие дома этажей в десять. Вдруг между домами расцветает что-то красивое.
— Это что было? —  спрашивает в пространство, но с явным кокетством медсестра по имени Фортуна.
— Это, душа моя, фосфорная бомба, —  отвечает ей Ханаан, бывший офицер ЦАХАЛя, а ныне устойчивый к препаратам шизофреник. Чтобы Фортуна лучше его поняла, Ханаан кладет ей руку на бедро.
— Как здорово! — всплескивает руками Фортуна, — Ханаанчик, миленький, расскажи еще что-нибудь интересное.
— Тут меня ребята знакомые навещали, рассказывали, что на Джабалию недавно бомбы с пластмассовой начинкой сбрасывали.
— А почему с пластмассовой? — откинув голову спросила Фортуна.
Рука Ханаана уже залезла под подол фортуниного халата достаточно глубоко, и военные тайны он уже явно хранить не в состоянии.
— А у такой бомбы осколки пластмассовые, а потому не видны на рентгене. И, кроме того, они прозрачные, так что их и в операционном поле их не особенно увидишь.
Полную любовного огня беседу о бомбах прерывает вой серены. Мы врываемся в палаты со страстным призывом спуститься в бомбоубежище. Больные дружною толпою следуют нашему призыву. В Израиле бомбоубежище есть везде, включая общественные туалеты и публичные дома. Без бомбоубежищ ничего не строят уже лет 30. Строительство это, конечно, удорожает, но…
— В районе Беэр-Шевы упал «Град», — сообщает диктор телевидения. У нее очень приятная мордашка и обтягивающая грудь рубашка, — жертв разрушений нет.
Возвращаемся на свои рабочие места, больные расходятся по палатам. Скучно. По просьбе Ханаана захожу в интернет и открываю сайт ХАМАСа. При сайте форум. У Ханаана арабский свободный, и он с увлечением начинает хамить посетителям форума.
— Ханаанчик, а что они там пишут? — не теряет надежды Фортуна.
— Да всякое, Фортуша, — отвечает Ханаан, — пишут, что эскадроны из десятков боевиков ХАМАСа на мотоциклах будут охотиться за израильскими солдатами по всей Газе. При этом пассажир мотоцикла легким движением руки будет накидывать лассо на израильского солдата и уволакивать его в плен. Кроме того, ниндзи ХАМАСа грозятся тем, что будут перепрыгивать с крыши одного дома на другой, внося смятение в ряды наших солдат.
— Ужас какой — кокетливо поводит плечами Фортуна. Ханаан смотрит на меня умоляющим взглядом, и я, со свойственным мне тактом, покидаю кабинет медсестер. Якобы по делу. На самом деле иду в столовую для больных, где есть еще один телевизор. На мой взгляд, Фортуна для ебли пригодна, как босоножки в таежной глуши. Но Ханаан, то ли под влиянием лечения, то ли от болезни совершенно озверел в смысле потенции.

Включаю российский канал РТР. Показывают бегство иностранок из сектора Газа. Какое-то время смотрю на русских женщин-наложниц, исполнявших интернациональный долг в секторе Газа. Тема по-своему сексуальная, поэтому переключаюсь на какой-то порнографический канал. Потом на Аль-Джазиру. Катарский канал показывает окровавленных детишек крупным планом. За кадром что-то говорит диктор. Судя по интонации: «И не дрогнет сердце международной общественности. Но светлые силы исламского юношества…».
Окровавленных детишек, честно признаться, не хуя не жалко. Хотелось бы посидеть в интернете, но около компьютера сношаются. «Меня окружает компания матерых интриганов, — думаю я, — что, другого места себе найти не могли? На следующей смене Ханаану засобачу дополнительный укол. Или посоветую врачам назначить ему клистир. Ничего страшно, он к лечению не чувствительный».

Скучно. Включаю 11 канал. Официальный, правительственный. Сообщают, что сбросили бомбу на дом какого-то руководителя ХАМАСа. В числе погибших — все четыре жены шейха, трое из его пятерых детей и 6 телохранителей. Сам шейх уцелел. Так воюют и побеждают в секторе Газа. Показывают фотографию шейха. Шейх выглядел старше своих 24 лет, и его борода выдает в нем человека, обремененного заботами как о подчиненных ему боевиках Хамаса, так и о его четырех молодых женах.
К шейху проникся сочувствием. У меня у самого лет 10 назад умерла жена от рака желудка, так я где-то год себе места не находил. Причем у меня всего-навсего одна жена умерла, а у него целых четыре. Представляю, как бедняга убивается. Хорошо бы, чтобы и его при следующей бомбежке накрыло, чтоб не мучился.

Скучно. Двум серьезного вида сумасшедших молодых раввинам, беседовавшим о высоком вместо того, чтобы спать, пригрозил электрошоком. Божьи люди быстро угомонились и отправились по кроватям онанировать. Не буду им мешать, пускай порадуется жизни молодежь. Поэтому иду на кухню. Кроме бананов там ничего нет. Бананы мне есть нельзя — у меня диабет. Съедаю шесть бананов.

Скучно, что пиздец. Хоть бы еще «Град» на Беэр-Шеву бросили, что ли. ХАМАС — ау-у-у!