Я его знал. Возможно что даже лучше чем следовало бы. С другой стороны и не слишком достаточно что бы все кончилось хорошо.
Точнее это кончилось не так плохо. Но все же не так хорошо как могло быть.

Мы познакомились очень давно, во дворе моего дома стояла советская карусель "Солнышко", и в детстве мы часами могли кататься на ней не замечая как летит время. На этой карусели мы с ним провели почти все детство. Я как то и не заметил, что резиновый ежик с "дырочкой в боку" и  лопатка для песка, сменились сначала тетрисом и китайским пластиковым пистолетом, а затем и вовсе сигаретами и пивом.

И все это на советской карусели "Солнышко". На которой никто не замечал как бысто летит время.

В школе мы с ним всегда держались друг за друга, никогда не давая в обиду ни себя, ни девочек с нашего класса дургим мальчишкам. Именно девочек. Незнаю почему но и я, и он очень быстро находили с ними нужный язык. Нам всегда спускали на тормозах все шалости, лишь потому что все женщины школы были без ума от меня и него.

Как то раз я прийдя в школу не застал его на привычном месте.

Мы никогда не болели. Ни разу в жизни с тех пор как познакомились.

После школы он встретил меня у подьезда с уставшими глазами. Я не стал его спрашивать что случилось, он просто улыбнулся и пошел домой.

На выпускном бале у него были попрежнему уставшие глаза. И я конечно понимал что это. По прежнему нас любили все женщины которые попадались на нашем жизненном пути. Но мы договорились никогда их не делить, и не ссориться по этому поводу. А в этот раз я не захотел уступать ему. Я не отдал ее по его просьбе. Мы никогда так не делали.

Я не удивился тому что он поступил в тот же университет что и я. Все же со временем наши отношения наладились, потому что между нами снова не было ее.

Уставшие глаза стали неотемлимой частью его лица. Никто уже не помнил как он выглядит без них. Абсурдно, но некоторые даже и не знали...как он выглядит без них.

А через несколько месяцев он не приходил на лекции больше трех дней.

Мы никогда не болели. С самого детства ни единой простуды.

Как то он рассказал мне про его самый веселый новый год. Он говорил что лежал на кресле и смотрел в окно. Ждал подарка. Самого маленького. Самой ненужной вещи. Но как будто находясь на старой карусели, он не заметил как уже давно было за полночь. И никакого подарка. Ничего.

У меня не было слов чтобы ответить ему. Я пытался вспомнить что нибудь негативное в моей жизни. Но не мог.

Я его знал. И поэтому купил себе черные очки.

Когда в последний раз мы виделись, он сказал мне, что я должен пообещать ему, прибраться в его комнате в общежитии. Я дал ему слово дуржбы что приберусь. Но незнал зачем.

Я его знал. И поэтому иду по узкой, каменной тропинке.

Каменная тропинка утопаяющая в таких же каменных памятниках.

Ключи слева, в трещине стены. Я всегда это знал. Это и его...Пожалуй единственное что я действительно знал.

Старые шприцы на полу. Обоженные ложки. Маленькие кусочки бумаги, стеклянные пластины шириной в палец и длинной со спичечный коробок.
Еще запах. Все это я выбросил. Помыл полы и открыл окно. Сам себе дав слово не уходить из этой комнаты пока весь запах не уйдет вместе с уходящим теплом комнаты, я подобно времени проведенном на старой карусели, не заметил что на улице уже темно.

Я всегда быстро одевался. Почти вышел из комнаты и посмотрел через плечо. Хорошая комната...здесь и я бы мог жить. Любой мог бы жить здесь.

Прошло еще две весны. Я жил в его комнате с тех пор. С тех пор все думали что я очень много занимаюсь и работаю.

Потому что у меня были уставшие глаза.