Раньше, всигда с замиранием серца, смотрел передачи про отважных скалалазоф. Смотрел и думал, вот, настаящие герои, ебашут по этой верхатуре, да так ловка – хоп, повис на одной руке, другой рукой зачирпнул дуста каковата в мишочке на поясе и опять лезет. И главное, бес всяких, блять, перекуров. Лезет и лезет, как завиденный. А еще бывает, залезет этот герой на скалу неимоверной высаты, павтыкает кругаля, хуле, красотища кругом, море, пальмы, чайки вьюцца, и патом пиздык в это самое море и поплыл. Куда поплыл не показывают, но я всегда был уверен, что, стопудово, прямиком к Жениферлопес или Литицыикасте. Других они просто не ебут.

  Я, тоже, адин рас прыгнул с вышки солдатиком, вроде не сильно высоко, но такое асчущение, что мне, со всей дури, по яйцам вьебали рельсой. Вот такая лирика.
  Звонит мне Вальдемар както. Говорит, типа, народ собрался патринировацца на природе, айда с нами, бири палатку, спальный мешок, ну и все што в таких случаях полагаицца. Сказал, быть в пять нуль нуль на вокзале и отбился.
  Отдохнуть на природе я фсегда гатов, свежий воздух и всё такое, но вот палатки и спального мешка у меня, и даже раскладушки небыло. Нормальная кровать была, но я же ее не папру с сабой, да и в эликтричку хуй запустят. Стал думать. Кароче, достал из кладофки сидор в клетачку, ну помните, челнаки таскали в них из польшы настоящие китайские красофки и спартивные кастюмы адедас. Примус, канешна, нельзя в этом бауле развадить, а так, ночь перекантаватся можна и даже неоднаму. Ну а то, што палагаецца брать в таких случаях, все и так знают, ящик пива и на всякий случай пять бутылок водки в медицынских целях, прижыгать парезы и обеззаражывать калоццы. Пажрать взял, соль, вилку, ножык и спички. И всёравно мая сумачка выглядела пустой. Думал ещё водки взять, патом прикинул, иду с адной начофкой, чо я, алкаш штоли.

  В пять утра, на перроне стояла группа из читырех перцев с рюкзаками и палатками, и одного  распездяя с агромным баулом и бес палатки. Перцы зависливо касились на мой сидор и делали вид, што им смешно. При знакомстве, Вальдемар просвитил меня нащот нашева отдыха, типа, эти пацаны, никакие не пацаны, а самые настаящие альпинисты. Борщ, Михячий и Славик. У них там, намечаютса саривнования, и им срочна надо патренероватса. И Вальдемар, тоже, блять, альпинист, только начинающий. Я канешно тоже представился альпинистом и еще, на всякий случай, диггером. Кто такие диггеры, я не знал, но было видно по ихним хлебарескам, что меня зауважали.

  В электричке мне пришлось реска задремать, патамушто любапытные альпинисты начали приставать с вапросами пра какиета маршруты, вершыны, а какая у меня снаряга (кто такая снаряга?), а каво я знаю… Патом ани начали вспаминать сваих кентов, впринцыпе интересно было паслушать, кто то куда то залез, кто то аткуда то не слез, кавота засыпала лавина, кто та ебнулся в ледяную ращелину, я сибе как представил, што чуваки с сабой вытваряют – шол, правалился, аб скалы пабился и патом ещо замерз, как гавядина, ахуеть просто.
  Приезд миня парадовал. На вокзале нас встречали ещо два альпиниста. Характернай асобиннастью этих альпинистов были длинные воласы и сиськи. Сначала ани нам всем паулыбались, патом па очереди са всеми абнялись. Сиськи и вправду были ничево. А патом ани уставились на маю сумку. Вальдемар паказал на меня рукой и сказал, типа, сматрите, эта мой друг, альпинист. Патом, тоже пасматрел на сумку и добавил, што еще я – диггер. И ани тоже вроде бы праниклись. Такие, оооо, как интересна, а ты нам раскажешь? Тамже апасно, тимно… Я влехкую сагласился, што и апасно и темно и што нам пора, а то уже абед и мы неуспеем. Все сразу загалдели, да,бля, пайдемте быстрее, ещо три часа идти и палатки нада паставить, и кудато там залезть ищо. Кароче мы памчали.

  Я не буду атнимать ваше драгаценнае время, описывая, как я, са сваей сумкой ламился через лес, густой, как лабок негритянки. Это надо было увидеть и умиреть от смеха, в корчах и канвульсиях.
  Добравшись до падножыя скалы с бодрым ником ,, Острая”, я упал на землю и на все папытки таваричсей заставить меня устанавливать палатки, насить драва и прочую хуйню, атвичал стандартной фразой, типа нимишайте, я заряжаюсь энергией ат зимли. Так все, блять, диггеры делают, о как.
  Зарядифшысь ат супесей и суглинок, я стал падбивать народ, начать, наканец, нармальный отдых, с упатриблением пива, вотки и бап, но эти ниугамонные атщипенцы сказали, -нихуя, сначала надо забрацца на скалу, и рас ты тоже носиш гордое имя альпиниста, то бес тибя, ну никак, блять, неабайтись.
  Я задумчива патрогал скалу пальцем. Твердая. Дааа, бля, са скалы я ищо не падал. (Щас палавина втыкателей скажет, -от сыкун, хули такова страшнава то? А другая палавина, вабще, -да я каждую неделю лазаю и нихуя…) И я палез. А хули, быстрей залезешь, быстрей слезешь, так я думал. Залезть то я залез, там высаты то, метров триццать, и даже малёха палюбовался на пейзаж, а вот слазить… Што у человека нет на жопе глаз, это канешно, природа здорава лаханулась. Слазил я, пиздец как долга, и нескалька рас вабще, чуть не ёбнулся. Всё это время, люди внизу чота абадряюще кричали и улюлюкали. Асобинна старались пилотки.
  И толька патом, толька патом я узнал, што все эти веревки и железяки, разложенные на земле, нужны для паднимания и апускания с этого аццкого природного сооружения.
  Так я завязал с альпинизмом.

  Зато вечером, мы, как нармальные люди, сидели у кастра, пили пиво с водкой и закусывали шашлыком. Борщ брынчал на гитаре и невнятно пел пра горы, пилотки ево слушали, астальные апять делились васпаминаниями. Я заскучал и падсел к Настюше. Гаварю, давай штоли, выпьем за знакомства. Ну выпили. Она так, спрашывает, типа, а ты можешь чонить сыграть? Я гаврю, мог… раньше. И такие глаза зделал, пичальные пичальные. У нас, гаварю, вся группа пагибла пад лавиной, адин я астался, толька пальцы атмарозил и теперь ими не чую нихуя. А она заинтересовалась сразу, гаварит, расскажи ищо чонибудь. Мы апять выпили канешно, и меня панисло. Сначала я выложыл всё, что падслушал в электричке, патом рассказал пра сваи шыисят два перелома, пра все вершыны, каторые я пакарил, причом палавину названий я выдумал, каснулся обычаев Тибета, описал извержение вулкана (лава  текла па маим ногам), как я год пражыл среди снежных людей (толька никаму не рассказывай) и как я от них убижал, пиздец кароче. Пад канец, когда все уже нарезались и пошли спать, я взял ее за руку и так, заглядывая ей в глаза, грусна прашыптал, что я ведь пад лавиной не толька пальцы атмарозил. И вздахнул тижило. 
  Ничиво не чуствую. Абсалютно. Скока рас пробавал с падружками, ни адной так и не удалось, ага…

  Утром, я насчупал адной рукой бутылку пива, а другой, теплую Настюхину задницу. Сначало пабидило пиво. Патом я пабидил задницу. А патом Настюха пацыловала меня в щоку и прижымаясь камне в спальном мешке, сказала, -А теперь расскажы мне пра диггеров…