Зимой это было. Морозы такие стояли, что трубы теплотрасс из земли выпучивало. Рвались, конечно, а потому сидел я дома в двух свитерах и валенках. Звонил коммунальщикам, сделать обещали. Обещанного на Руси три года ждут, а за это время мало того простудиться можно, писюн отморозить. А писюн - это святое. Потому снял я квартиру задешево, на окраине города возле леса, на время холодов.

  На новом месте всегда спиться плоховато. Да и диван, честно сказать, у хозяев хреновенький был. При каждом повороте на другой бок скрипел как танк времен второй мировой, извлеченный из болота. Проснулся я как- то под утро. Не то, чтоб на работу пора было, но светлая полоска уже краешком, цвета нестиранной простыни, выглядывала над темным забором леса. Это я в окно увидел, пока курил.

  Глаза опустил, что бы не промахнуться окурком мимо консервной банки, что на подоконнике между цветочными горшками стоит. И охуел. Прямо под окнами, по лыжне, которую школьники до морозов накатали, девка голая бежит. Из одежды только шапочка спортивная черная, как спецназовцы носят. Быстро катится. Конечно, думаю, голяком в такую погоду, я бы, наверное, формулу один обогнал. А если бы гороха поел, или фастфуда какого, то и самого Шумахера. Пока такими размышлениями занят был, лыжница скрылась. А я подрочил и на работу пошел, потому что без утренней дрочки совсем вялым буду, кофе ведрами пить и курить сигареты одну за другой, а это здоровья не прибавит.

  В общем, я даже просыпаться стал на час раньше, чтоб эту девку увидеть. Потому что сиськи у нее зачетные были: упругие, как половинки незрелого лимона. Попка на лыжне крутилась в такт плавным движениям и так и просила туда хер засунуть. Я это почти услышал. Оттого салфеток у меня уходило в два раза больше, но я на них экономить не привык.

  И что-то мне занятно стало. Вот, думаю, если она голая зимой бегает, наверно, одно из двух: или ебаться хочет, или моржует. Дай-ка, спрошу, на всякий случай. Высовываюсь из окна, даже заранее рамы расклеил по такому поводу.
- Эй, кричу, постой.
  Она остановилась, как горнолыжники делают, боком. Смотрит на меня сквозь прорези снизу вверх.
- Ебаться что ли хочешь?
  Я аж опешил. Думаю, как это она узнала? Но рассудил, что девка явно толковая и скрываться тут нечего.
- Да говорю, заходи. Номер квартиры назвал.
- Не пожалеешь? - Отвечает. Голос чуть с хрипотцой, низкий, как бархатный. Аж слух ласкает.
  Я что-то даже опешил от такого вопроса, но деваться было некуда.
- Хуле, говорю. Что жалеть то?
  Она кивнула, а я окошко закрыл.

  Зашла. Лыжи около дверей поставила. Свободно держится. Как одетая.
Показываю на кресло широким хозяйским жестом.
- Снимай, говорю шапку и садись. Сейчас чаю сделаю. Замерзла, наверное?
  Сняла. Я как поглядел, аж очко сжалось. Половина лица как обрезана, шрамы одни. Какая у меня физиономия при этом была, даже не представляю. Развернулся и за чаем пошел. Пока наливал, фарфоровый чайник носиком об чашку в горошек мелко-мелко позвякивал.
  Прихожу, а она уже под одеялом лежит. Отдал ей чашку. В три глотка осушила, как будто там и не кипяток был. Я на краешке дивана сидел и смотрел. А потом глаз стеклянный достала и в чашечку аккуратно положила. Прыг на меня, завалила, как тореадор быка, на спину. Я расслабился, и отбиваться не стал.

  Ебалась она жестко и бескомпромиссно. Так ебутся или солдаты перед последней битвой или сексуальные маньячки. У меня такое впечатление сложилось, что мой хер побывал у нее чуть ли не в желудке, а может быть и дальше. Но, только чувствую, ощущения незнакомыми стали. Решил глянуть в полглаза, а она под одеяло залезла и там возится. И тут будильник прозвенел и я кончил. Её как фонтаном с хера сдуло. А я расслабленно лежал в полудреме.

  Работу я, конечно, проспал. Когда проснулся, по-весеннему яркое солнце било в окно, оставляя на одеяле черную полоску тени от рамы. Девчонки уже не было, лыж и шапочки тоже. Я выскочил из дома, застегивая куртку на бегу. Снег на улице таял, оставляя рыжие прогалины люков.
  Теплотрассу, наконец, починили, и я съехал на свою квартиру. И вот не оставляет меня с этого времени две мысли. Первая, чем же это она, всё-таки, так мне подрачивала? Вторая, а нихуево было бы с бабой перед еблей как следует знакомиться.