За окном - ноябрьская ночь, разбавленная апельсиновым светом фонарей.
Комната в общежитии, плакаты на стенах.
На полу валяются бутылки цветного стекла, остро пахнущие вином, пепельница полна окурков. Узкая общежитская койка, матрас сполз на пол. На нем двое, судя по всему разного пола.
Он дерёт её так отчаянно, как будто это последний полноценный трах в его жизни, ещё немного и, кое-что, возможно, треснет от этого безумного натиска.
Она отдается ему со всей обреченной готовностью, на которую так щедры неожиданно брошенные женщины.
Олечка, Олюшка, девочка моя… жаркий шепот, поцелуй… какой-то бессвязный бред, переходящий в приглушенный рык. Ну и что с того, что её зовут Надя, всё это мелочи, главное, что она хочет этого человека так, что сводит пальцы на ногах.
Выдох… Костя!.. да, да, ещё... сильнее. Глупо конечно, ведь его зовут Слава, а Костя его лучший друг.
На Славиных руках длинные продольные, едва зажившие порезы, и когда он мнет её задницу, они превращаются в  задорные мясные «улыбки». Первая неудачная попытка уйти в бессрочный отпуск. Судя по упрямому выражению его лица даже во время  ебли, попытка не последняя, дай бог другие будут более удачными. Его девушка сбежала от него с лучшим другом, вполне достойный повод для суицида.
На  растрескавшихся губах девушки грязь. Целовала поезд, на котором отчаливал в новую счастливую жизнь её самый-самый на свете Костик и единственная подруга Ольга.
Они встретились на вокзале, раздавленные какие-то, потерянные.
Случилось, то, что должно было, финал предсказуем.
И сейчас на хлипком матрасике, забыв обо всем, сливались с одно не Надя и Славик, а их ветреные, но всё ещё любимые Костя и Оленька
А они, в чужом холодном городе, на влажных гостиничных простынях, не спали, собирали вещи, в надежде вернуться назад и вымолить прощение.