Было время, когда памятники снимали и увозили куда-то. Вот Дзержинского у нас демонтировали лет десять назад и поставили во дворе, что позади ФСБ. На хранение. А этой весной дядя Коля, сантехник наш, ему хуй стоячий приварил, сантиметров в тридцать. Нахера ему это понадобилось - не знаю.
  А у меня балкон как раз на этот двор выходит. Вышел как-то в начале июня покурить ночью. Слышу - постанывает кто-то негромко из того двора. Пошел посмотреть. Подхожу, фонарь светит, кроны деревьев качаются, ветер листьями шелистит. А в тени на хуе Дзержинского девка толстая в задранном платьице лет восемнадцати нанизалась. Пиздой по самые яйца. Руками в шары железные упирается и ногами сучит. Вот, думаю, блядям не спится.
  - Слезай, говорю, ебаться будем по-настоящему.
  - Не, могу, отвечает, скользко и ноги разъезжаются.
  Во, думаю, картина. Поржал немного и на памятник полез. Одной рукой за шею Дзержинского обнимаю, другой её за подмышки вверх тяну. Вспотел, но снял.
  Посидели с ней покурили, познакомились.
  - Не знаю, как тебя благодарить, - говорит.
  Посмотрел на нее. Губки пухлые, щечки толстенькие. Хер так туда и просится.
  - Давай, говорю, у меня из чувства благодарности отсосешь.
  Сосала ниче так, нежно и трепетно. Яйца облизывала, сглатывала. Мне понравилось. Ебать в пизду её не стал после Дзержинского, не покатило как-то.
  В общем, кончил я. Встает и губы платочком промокает. Чистюля. Люблю аккуратных девок. Покурили еще. Тут она собираться стала.
  - Не надо, говорит, меня провожать, сама доберусь.
  - Пока, говорю.
  А сам домой пошел, спать. Я после ебли всегда покемарить люблю.
  В общем, за лето семь штук с памятника снял. И тётки были за сОрок, и мамаша многодетная. Вот, девочка пятнадцати годов так девственности лишиться собралась. Помогло. Я ей, кстати, сиськи прямо на памятнике массировал, потому что расслабиться не могла. Не снималась совсем. Хуй стальной зажало внутри и пиздец. Вытащил как миленькую.
  В общем, помогаю людям как могу. Думаю, мне на том свете зачтётся.