В самом начале своего пребывания в ЮАР, по настоятельному приглашению одного моего коллеги по работе (надо заметить, очень религиозного товарища) посетил воскресное утреннее собрание местной баптисткой церкви. Когда я спросил его некоторое время назад, «Фаан, а как ты уверовал в Бога?», он ответил мне искренне: «Ещё совсем недавно я был плохим человеком: я не уважал людей, чморил их без нужды (в англ. оригинале: pushing and treating), бухал крепкие напитки и, вообще, ничем, кроме регби не интересовался (к слову, регби в Южной Африке – любимый национальный спорт). «Теперь же я уверовал, и даже стал как-то лучше». В подтверждение своих слов Фаан даже пытался заплакать в духе «птичку жалко», но я посоветовал ему не делать этого на работе, так как был уверен, что не все окружавшие нас коллеги отнеслись бы к неожиданным слезам здоровенного сто двадцати килограммового Фаана с пониманием.

Дело происходило в Белльвиле (ближайший респектабельный сателлит Кейптауна). Церковь представляла собой несколько одно- и двухэтажных построек достаточно современной архитектуры. Прихожане собирались в просторном зале – всего, примерно, человек двести. Все, в основном, белые (весенний загар не в счет).

Так как служба эта проводилась на африкаанс, ко мне приставили персональную переводчицу – немолодую тётеньку, которая в мирской жизни работает офицером полиции в одном из курортных районов Кейптауна.

В какой-то момент на сцене появился бодрый священник (я для себя сразу окрестил его – Отец Федор, так как оригинальное имя мгновенно вылетело у меня из головы за ненадобностью). Седовласый Отец Федор обладал манерами гимнаста на пенсии и внушительной лысиной. Он с места в карьер начал рулить собранием.

«Ну, у кого из нас сегодня день рождения?» - первым делом, спросил Отец Федор прихожан и испытующе оглядел свою паству. Паства смущалась и новорожденных не выдавала. Отец Федор нисколько не растерялся, а сразу перешел к музыкальным номерам. Надо сказать, что здесь же на сцене, позади Отца Федора зажигал местный вокально-инструментальный ансамбль, состоящий, как мне пояснили, из музыкально одаренных прихожан. Весь народ повскакывал с мест и начал петь вместе с ансамблем довольно энергичные гимны, маша при этом руками, кто во что горазд. Так как африкааносоязычных гимнов было явно недостаточно, они перемежались англоязычными, которые я понимал с помощью караоке, проецируемого на стену церкви. Надобно отметить, что прихожане одинаково хорошо знали как африкано-, так и англоязычные гимны с легкостью переходя с языка на язык, а в особо торжественных местах дергаясь и совершая всевозможные энергичные движения руками и ногами.

Закончив хоровое пение, Отец Федор начал свою проповедь. Тётенька-полицейский оказалась не очень добросовестным переводчиком. Вместо того чтобы аккуратно переводить за пастырем, она пыталась внимать ему прочувствованно, как и остальные прихожане, при этом лишь изредка отвлекаясь на перевод и, неся, как я подозревал, абсолютную отсебятину. Кроме того, она успевала время от времени вскакивать с места в общем порыве, производя какие-то странные телодвижения (достаточно, на мой взгляд, нелепые) и всячески участвуя в происходящем на сцене. А в это время Отец Федор расходился все пуще и пуще. «Уважение!?» - вопрошал он громовым голосом, в ответственных местах переходя на английский, и сам же отвечал: «О да, уважение!, Ответственность?! О да, Аллилуйя!...», и т.п. Время от времени он ловко вставал на четвереньки, иллюстрируя какие-то важные религиозные пассажи своего выступления.

Что б не впасть от происходящего в уныние (ибо уныние - есть грех) я стал вспоминать свой религиозный опыт минувших лет. И ничего лучше не вспомнил, как вот эту историю…

Невымышленная история

Случилось это в стародавние времена ещё в бытность моей работы в одном Питерском Банчке.

Я тогда неожиданно для себя стал начальником отдела в малюсеньком приблатнённом управлении, где-то поблизости от IT. Айтишников в моем подчинении оказалось кот наплакал, всего четверо, но зато какие:
- выпускник гражданского летного училища – сын зама хозяйки банчка Серега-Лётчик;
- сосланная секретарша с кукольной внешностью - Оля, в свое время не давшая другому престарелому заму хозяйки банчка,
- ушастый Валерий-Старик-Хоттабыч – бывший десантник-диверсант, весьма восточного происхождения. Отец его был хазарейцем, завезенным в СССР после революции на воспитание, да так и не вернувшимся в родной Афганистан. Ныне ж Старик-Хотабыч – пенсионер, уныло сидел в своем углу, обиженный на весь мир за то, что «так-и-не-стал-начальником»;
- и, наконец, Серёга-Длинный - сын хозяйки придворной ремонтной конторки, делавшей ремонт в квартире хозяйки банчка. Вот с этим Длинным та история и приключилась.

Был Серега-Длинный разбитным рубахой-парнем, на тот момент уже дважды разведенным и однажды чуть не убитым в страшной лобовой аварии на Московском шоссе. Был он весельчаком-затейником.

Как-то летом, поехал Серега-Длинный на Волгу к родной тётке коротать честно высиженный банчковский отпуск. На поездке той настояла его маменька – женщина деловая и жесткая. И было это не спроста: Серега-Длинный вел в то время крайне беспорядочную жизнь, пия всевозможные горячительные напитки, куря непомерно, волочась за женщинами и, попадая, соответственно, в неприятные истории.

Как же ошибалась маменька Сереги-Длинного, мечтая о том, что в скучном летнем мареве маленького степного городка обретет её непутевый сын хоть какое-то подобие душевного и физического отдохновения. В первые же выходные Серега нашел себе развлечение. Местное подразделение секты Свидетелей Иеговы проводило выездную богоугодную дискотеку для всех желающих, сочувствующих и интересующихся. Серега на тот момент уже желал, сочувствовал и интересовался, но цель его была проста и цинична. Заскучав, он желал подцепить на божественной дискотеке тёлку и остальные темы его интересовали мало. Но другими были цели коварных Свидетелей.

Что уж они сделали с головой бедного Сереги-Длинного, каких шишек подсунули простодушному банкиру, история умалчивает, но суть в том, что Серега вернулся из отпуска абсолютно сторчавшимся, ... нет, не наркоманом – сектантом.

Первым делом выяснилось, что Длинный бросил курить. Напрочь. Раньше он десяти минут не мог прожить без сигареты. Кроме того, он перестал балагурить, придуриваться и материться. Также Длинный прекратил всякие поползновения в сторону женской половины человечества и завязал с алкоголем. Все эти более или менее поверхностные проявления сектанской одержимости можно было бы с легкостью простить, но самым неприятным в этой истории было то, что Серега начал проповедовать. Злонамеренные Свидетели оснастили Серегу Библией, но не стандартной греко-еврейской, состоящей из Ветхого и Нового заветов, а модифицированной, упрощенной и разработанной специально для участников секты. Многие вещи и события, приводимые в «нормальной» Библии не устраивали идеологов Секты и они были утрированы, заменены или вовсе выброшены. Все замены в этой лже-библии преподносились, как великие откровения отцов-основателей секты. На них постоянно делался акцент в иеговистских проповедях.

«Вы все попадете в ад!» - визгливо верещал Серега-Длинный в ответ на вопросы с подковырками, задаваемые нами – банкирами-атеистами. «А ты, разумеется, попадешь в рай?» - ехидно допытывался Серега-Летчик. «А я, а я, а я...», захлебывался праведным гневом Серега, - «я в рай! Ибо я уверовал!». Изреча это, он взвивался со стандартного банковского кресла на колесиках и стремительно, как-то весьма по-паучинному (после аварии он ходил слегка боком), убегал из комнаты. «Ну что же вы ма-а-альчики!» - капризно растягивая слова и при этом весело улыбаясь, выговаривала нам секретарша Оля: «Видите, как он расстраивается. Он же принимает это так близко к сердцу!». «Пускай пиздует – сектант-уебанец, всеравно толку от него никакого» - невесело подытоживал я. Так заканчивались практически все наши теологические беседы.

А начиналось все, как правило, с того, что, лежа в своем кресле (после аварии Серега-Длинный практически не мог сидеть прямо, как это делают нармальные люди, благо банчковское кресло позволяло устанавливать спинку почти в горизонтальное положение), Серега-Длинный втыкал свою лже-библию. Уверовав и став Свидетелем Иеговы, Серега совершенно забил на работу. Главным его занятием стало втыкание этого иеговистского труда.

В какой-то момент Серегу пробивало на чтение вслух и вот тут-то, как правило, и начинались наши горячие теологические споры. «Тьфу ты, чертовщина, прости Господи» - выслушав пол минуты из Серегиной проповеди, по-стариковски ворчливо заявлял Валерий-Хоттабыч и удалялся в столовку пить кофе.

- «И восстанут мертвые из могил» - не унимался Серега-Длинный.
- «Куда они восстанут и так перенаселение, яблоку негде упасть? Ты хоть представляешь, сколько народу уже умерло за историю человечества?» - резонно интересовался Серега-Летчик. Будучи поставленным перед каверзным вопросом, Серега-Проповедник начинал фантазировать: «Все воставшие и живущие на момент апокалипсиса грешники будут толпиться на зыбкой суше», - и Серега многозначительно, с намеком озирал нас - грешников «а праведники будут взирать на вас с небес! Вот, здесь так написано».
- «Ну, ты совсем охуел!» - начинал распаляться Серега-Летчик – «Чем ты лучше-то?!».
- «Я лучше, ибо я уверовал!».
- «Заткнитесь оба» - останавливал спорщиков я.
- «Я просто хочу, чтобы он не оскоблял Святую Библию!» - заявлял Серега-Длинный;
- «Какая такая святая библия, когда у тебя из образования «Терминатор» с «Хищником» - оба со Шварцереггером?» - вступался я за Летчика.

И так далее. Отношения в коллективе накалялись с каждой проповедью. Образовывались союзы по религиозным убеждениям: мы с Летчиком были законченными атеистами, секретарша-Оля жалела Длинного, ебнутого головой, но никогда не упускала возможности посмеяться особо злорадным и удачным шуткам с нашей стороны. Престарелый же Валерий-Хоттабыч, когда не спал на рабочем месте крепким послеобеденным сном, перепрыгивал из одного стана в другой, как блоха, преследуя свои корыстные интересы.

Сектанты, вовлекшие Серегу-Длинного в эту беду не просто пичкали его лже-христианским учением. Они эксплуатировали его, как Конька-Горбунка, т.е. в хвост и в гриву. Началось с того, что в серегину двухкомнатную квартирку, купленную ему любящей маменькой ввиду чаемых перспектив женитьбы и последующего размножения, были подселены несчетные толпы бездомных «братьев» и «сестер». Те, что не помещались в жилых помещениях, спали вповалку в кориде, прихожей и ванной. Мало того, что они без всякого ограничения обитали в серегином жилище, так он ещё обязан был кормить их и поить.

Прознав, что у Сереги есть машина – старая девятка, - отцы-настоятели мгновенно сделали его придворным водилой. Это происходило примерно таким образом: в какой-то момент за серегиным столом раздавался звонок и он, коротко выслушав респондента наскоро отпросившись, устремлялся на зов корыстных сектантов. Целая банда Свидетелей забивалась в серегин пепелац и они мчались в Череповец, без роздыху и остановки (от Питера до Череповца, ого-го – не близкий круг). К слову сказать, в Череповце располагался крупный всероссийский центр этих самых Свидетелей. Поучаствовав в беснованиях, та же банда садилась на Серегу и ехала назад в Питер. Как правило, происходило это уже ночью. На утро Длинный ещё умудрялся кое-как доползти до рабочего места, но даже библию сил уже не оставалось читать. Он просто возлежал в своем кресле, неприлично храпя. Обнаружив Серегу в подобном разобранном состоянии, я неизменно выгонял его пинками отсыпаться домой, напутствуя нехорошими словами.

Закончилась этат история тем, что в какой-то момент, руководители секты решили, что доят Серегу-Длинного не достаточно и наказали ему очередное посушание: просить денег у Госпожи-Хозяйки-Банчка на их сектантские нужды. На этом серегина банковская история и заканчивается, но не заканчивается история религии и религиозных сект...