Виталя Нечаенко проснулся поздно вечером, около девяти. Оглядев заспанными глазами потолок и знакомую люстру, он понял, что наконец-та дома. В комнате был сумрак и откудата веяло прохладой, наверно с открытой форточги. Фтянув в себя воздух первый раз за три месяца не почувствовал примеси хлорки и медикаментов. Три месяца, проведенных в больнице, с многочисленными переломами после ДТП, привили ему отвращение и чуфство блеваты к скрипучей койке, стонущим саседям по палате, и иобаным медсестрам, которые будили его в шесть утра для уколов. Осторожно перевернувшись на бок, он достал из тумбочки пачку винстона, пепельницу и с наслаждением затянулся. Ему сейчас было наплевать на все, даже на жжуние мухи возле окна, он был дома... Пролежав минут пятнадцать или может больше,  Виталя понял, что страшно соскучился по теплой ванне, горячей кружке кофе и своей любимой музыке. Осторожно сев на кровати, взял бадик, поднялся и прихрамывая побрел, по пути захватив плеер. На кухне, он не увидел ничего нового, кроме новой сковородки, и вставленного стекла между ванной и кухней (наверно отец приходил, прибрался чуток да поправил изъян квартиры). Чиркнув спичкой зажег колонку и комфорку под чайником, прикурил еще одну сигарету, курить хотелось постоянно, никто ведь не запрещает, как это было в больнице. Взяв с халадильника какую-то газетенку поковылял в ванну, решив, что вполне достаточно времени посрать, пока закипит чайник. Тем более посидеть на родном унитазе было гораздо приятнее, чем корячится в больничную утку. Зайдя в ванну, открыл кран, и вода весело журча полилась в ванну, плеснув туда немного шампуня для пены, Виталик аккуратно вытянув еще не зажившую ногу, примостился на седалище сартира. Воткнув наушники и развернув газетенку он принялся за свое вонючее дело. Не прочитав еще и половинки страницы под заголовком «10-ка самых нелепых смертей», лампочка под потолком несколько раз моргнула и погасла, на кухне как ни странно тоже. Пиздец, почитал, подумал Виталя, и сидя все в том же положении стал вспоминать, где лежит или лежал огрызок старой свечки. Минут пять он мысленно перебрал все возможные места в ванной (он всегда хранил свечку там, но каждый раз не помнил, куда клал). Не вставая с сартира, открыл с боку ящик для полотенец и на ощупь пошарил рукой, там нет. Сука, как приятно быть дома, и в такой прекрасный вечер какой-то ебаный электрик решил чета похимичить со светом! – крикнул Виталя в темноту. Вдруг он вспонил, что в прошлый раз он закинул огарок на ящик, который находился над ванной, но теперь ему с его ногой достать было бы не реально. Но и желания срать в темноте, хоть и под аккомпонементы музыки в ушах, у него не было. Не одевая своих трико и трусов, встал, нащупал бадик, и начал шарить им по верху ящика, пытаясь сбить вероятно лежащую там свечку и думая о том, чтоб она не упала в воду, а то потом хрен зажжешь. Наконец он услышал, как свечка перекатилась, но не докатившись до края, остановилась, причем как раз на том крае, под которым находилась ванна. Оперевшись ногами на ванну и взяв обеими руками бадик он сделал последний решающий рывок,  с уверенностью, что она упадет в другом направлении, и тут свершились две вещи, которые он никак не ожидал. Пытаясь поймать в темноте летящий огарок правой рукой, с левой выпал бадик и разбил новое стекло, а сам Виталя,  подскользнулся на своей здоровой ноге и от боли в другой ноге рухнул всем телом, причем так удачно, что врезался головой в кафельную стенку, от чего в дальнейшем и потерял сознание. Единственное, что он успел запомнить, был звук падающих осколков в ванну, резкую боль в спине и мысль о закипевшем чайнике... Вода в ванне успокоилась, слышен был только звук падающей струи в наполненную ванну и свист закипевшего чайника... Его обнаружил отец, утром, плавающим в наполненной ванне, лицом в воде, в спине торчал осколок стекла, кровь из раны уже не шла...