Ниночка училась в школе классического танца. Училась средне, без интереса и особого желания. Поступила  туда по настоянию матери, которая хотела в лице дочери воплотить свои детские мечты.  Поэтому Ниночка училась еще в музыкальной школе, ходила на  шахматы  и  уроки гальваники.

Ниночка делала некоторые  успехи: участвовала в ежегодном показе «Щелкунчика», танцевала в четвертой линии в  «Сороке –воровке», но подобные достижения  не приносили девочке радость. Ниночку постоянно мучили сомнения -  ее ли это путь. Она не хотела вставать в 7 утра, чтобы к 8 быть в школе и в течение часа разминать спину и разогревать стопы перед занятиями; ей не хотелось каждый день выкладываться на уроках классического танца, а потом лейкопластырем заклеивать  в кровь стертые пальцы; ей не хотелось целыми днями слушать разговоры о диетах и кому какую дали роль.  Ей многое не хотелось, но больше всего не хотелось огорчать маму. И Ниночка, мучаясь сомнениями, никак не могла принять решение бросить балет. Она  продолжала ходить в школу, а по вечерам в подробностях рассказывала маме как  танцевала.

Однако Ниночку ждали новые испытания. На ежегодном взвешивании живого балетного мяса, на котором всем делали строгий выговор,  художественный руководитель школы, заслуженный артист СССР  Г.В. Мандюк  грозился выгнать Ниночку, если она не похудеет на 8 кг.

- Деточка, - удостоил балерун  своим вниманием, - если на экзамене ты будешь трясти своим целлюлитом, то мы будем вынуждены с тобой попрощаться. В следующем году начнется дуэтный танец, и я не допущу, чтобы  мальчики ломали спины из-за твоего обжорства.
Ниночка лишь потупила взор и беспокойно посмотрела на потемневший от старости линолеум.

С этого дня все и началось. Ниночка села на строгую диету и завела блокнот по подсчитыванию калорий. Утром она ела гречку или  манку, а в течение дня пила кефир. По вечерам после шести  ничего не ела, правда иногда соблазнялась кусочком шоколада, за что потом сильно ругала себя.

Порой  приходила Ниночка вечером, а мама вкусный ужин готовит. На кухне все шваркало, грохотало,    шипело и  жарилось. По квартире разносился запах жареной картошки  с чесноком, приправленной перцем и петрушкой; или вкусного борща со сметаной. А иногда мама пекла шарлотку, и душистый запах антоновки предательски проникал  сквозь дверную щель и тревожил воображение Ниночки.
- Ниночка, - забегала мама в ее комнату – иди ужинать.
-Нет, мам, спасибо. Я не голодна.

И Ниночка, шаркая шерстяными штанами, шла  в коридор, где она каждый вечер повторяла балетные экзерсисы.

Однажды по дороге в школу, Ниночку вновь начали одолевать прежние сомнения. «Может бросить балет и уйти учиться в обычную школу? Зачем, зачем мне эти мучения? Не хочу, надоело. Уже месяц сижу на чертовой диете, а похудела только на 2 кг. И что это за профессия? Буду танцевать только до 35,  а что потом? Смогу преподавать и только. Не факт, что буду солисткой. Простою всю жизнь в карде (кордебалет – прим. авт.) и буду такой же истеричкой, как наша Нипотребская. Но мама расстроится. Опять начнет говорить, что всем пожертвовала ради меня, что возила меня через весь город в балетную школу и опять начнутся упреки…».

Она шла, охваченная  тревожными мыслями. Ей было неважно  что  творилось вокруг.
Все произошло стремительно. Ниночка даже не поняла что именно, помнила  удар и  резкую  боль в ноге. Пришла в сознание только  в больнице. Увидела нависшего над ней бородатого врача. Он улыбнулся:
- Все уже позади. Мы сделали операцию, с вами теперь все в порядке.
- Что случилось? Где мама? – тихо произнесла Ниночка.
- На вас наехал велосипедист. Он не пострадал, а вы сильно повредили ногу. Ваша мама ждет в коридоре. Как чувствуете себя?
- Нормально. Только боль в правой ноге никак не утихает. 
- Я…я не знаю как вам сказать, чтобы…чтобы сильно не огорчать…Травма ноги была очень серьезной. И…и нам…нам пришлось ампутировать. Вам нужно побыть одной, успокоиться. Позже вас навестит мама.
Доктор ушел.
Ниночка спокойно посмотрела на  белое полотно потолка.
«Наконец-то все решилось» - подумала Ниночка и умиротворенно закрыла глаза.