Глава 1.

Наступило прекрасное июльское утро.Тёплые лучики солнца осветили зелёные колхозные сады. Отовсюду слышались весёлые голоса доярок, мат очнувшихся хлеборобов, звуки проезжавших по главной улице тракторов и лай рабочих собак, впряжённых в почтовые сани почтальоном-рационализатором Айпиндыевым. Начинался новый трудовой день, и практически все колхозники, побросав свои дела, прильнули к радиоприёмникам,внимательно вслушиваясь в трели передаваемой по "Маяку" утренней гимнастики.

Наряду со всем сознательным населением, делал зарядку и секретарь партийной ячейки, председатель колхоза "Копыто Партии" Яков Дормидонтович Автандилов. Но прежде, он бодро соскочил с кровати, надел кальсоны цвета красного знамени с приваренной к ним на цепочке колхозной печатью, вылил на себя два ведра колодезной воды, и, протерев паркет вышел во двор.

Позавтракав кофе с воблой, он нарядился в любимые сапоги со шпорами и отправился в ячейку, в здание сельсовета. Там уже находилась зампред Глафира Кондратьевна Китобойных - свёрнутой в довольно жёсткую морковку газетой она старалась к приходу председателя перебить всех мух, чтобы те своим жужжанием не отвлекали первого коммуниста на селе от важной хозяйственно-партийной деятельности.

Кабинет товарища Автандилова представлял собой стандартный кабинет председателя. Дубовый стол, накрытый красным сукном венчал бюстик Ильича с просверленными в лысине дырочками под карандаши. Рядом располагались настольная лампа с зелёным абажуром и большой чёрный телефон, по которому председатель любил звонить, как он выражался "в район". Двумя отдельными стопками на столе высились подшивки газеты "Правда" за прошедшие год-полтора и выкладки последнего партсъезда. На стене, что за столом и стулом председателя, между двумя обрамлённымми небесно-голубыми занавесками окнами, висела репродукция популярной акварели, на которой вождь мирового пролетариата читал газетку.

Расправив усы, Яков Дормидонтович сел за свой стол, хлопнул ладонями по крышке и задорно щёлкнул по носу гипсовый бюстик. Вытащив карандаши и бумагу, он перевернул листок настольного календаря и громко объявил о начале приёма по личным вопросам.

Сначала никто не шёл, но потом, ближе к обеду, люди потянулись. Прибыл, а точнее был принесён под белы руки танкист-тракторист, служащий моторно-транспортной станции. Накануне, вместо того чтобы бороздить несжатые нивы, он заехал на территорию птицеводческого хозяйства, чем нанёс родному колхозу материальный ущерб в размере двадцати одного средневзвешенного размера оплаты труда по паритету покупательной способности произвольно взятого жителя села в ту историческую эпоху.

Яков Дормидонтович с напускной суровостью прочитал танкисту-трактористу лекцию о пользе алкогольного воздержания. А потом, дабы закрепить в широких трудящихся массах доброе имя "своего мужика", налил работяге стопку. После чего отпустил танкиста-тракториста с Богом, в которого товарищ Автандилов верить, как настоящий коммунист, принципиально отказывался.

После обеда заехал председатель соседнего колхоза - Акакий Кацапович Де-Ниро, с которым Яков Дормидонтович в охотку раздавили ещё добрых полграфина всё той же водовки. Выпивая, они закусывали ирисками, после чего громко говорили: "ХООО!" Потом друзья начали вспоминать горячие дороги войны и рассказывать друг другу всеразличные фронтовые истории. Яков Дормидонтович достал из сейфа свой старый трофейный ТТ, и они решили посоревноваться в пулевой стрельбе.

Когда под окнами не осталось ни одной живой курицы, товарищи хлопнули ещё по одной, после чего Акакий Кацапович пообещал привезти в следующий раз свою именную гаубицу и показать "как стрелять надо". На этом и разошлись - Акакий Кацапович, вежливо раскланявшись, вышел на улицу, лихо вскочил на стоящий во дворе ГАЗ 67Б, выехал на дорогу, и, вихляя из стороны в сторону (создавая тем самым опасную дорожную ситуацию), скрылся в клубах поднимаемой автомобилем пыли.

Рабочий день подходил к концу.

(Продолжение следует)