Секи сюда, тебе я как родному,
Вотру по нотам плавно за любовь,
Поверь на слух ты правильному слову,
И свой платок сморкаться приготовь.
Я был  тогда ещё простой  парнишка,
В делах амурных робок и несмел,
И голых женщин в медицинских книжках,
У папы – доктора украдкою смотрел.
Она вся шла по набережной сонной,
Шуршал  ракушками задумчивый прибой,
На вид созрела телом несомненно,
Для отношений нежных половых со мной.
Был чудный вечер. Городок приморский,
Мы с ней сидели вот как щас с тобой,
На ней костюмчик весь весьма матросский,
И шарф прозрачный сине-голубой.
Она жеманно поджимала ротик,
И опускала  вееры ресниц,
Я от неё был форменный невротик,
Мой пыл не знал пределов и границ.
Всё изнутри мне наполняла светом,
Пронзала сердце, словно ятаган.
Но как щипач при красоте при этой,
Опустошала  бодро мой карман.
Я говорил ей томно с придыханьем,
Об одиноком сердце моряка,
И о своём немыслимом желаньи,
Чтобы в моей  была её рука.
Она в ответ мне хохотала звонко,
Закидывая голову назад,
Во мне всего лишь видела ребёнка,
В моей душе же был осенний сад.
Так продолжалось целую неделю,
Забросил все текущие дела,
И по утрам заканчивал в постели,
Я сны про то как мне она дала.
Всё завершилось словно фотовспышка,
Душой к любви навеки я поник,
Всё дело в том, что эта вот малышка,
Была не баба, но и не мужик.
Так надо мной природа поглумилась,
Тем что на свет невесть кого родит,
Зачем сгубил, скажи ты мне на милость,
Росток любви во мне гермафродит?