Жора бился головой об стену. У него не было телевизора. Жора сооружал его подобия из дерева и металлолома, картонных коробок и просто рисовал на стенах. Когда ему надоедало смотреть на картинку одного из них, он начинал смотреть на другой. Но сейчас Жора выучил наизусть все картинки всех телевизоров, и смотреть было нечего. Кровью изо лба он забрызгал большой экран на стене, отошёл и присел посмотреть, как красные струйки сползают вниз. Такое кино ему нравилось. Озвучивание он брал на себя. Когда кровь дотекла до края телескопа, он нажал кнопку на пульте, подбежал и прислонил руку к нижнему краю экрана. Так Жора простоял, вращая в разные стороны рогатую антенну, пока кровь не засохла. Потрогав пальцем и убедившись в стабильности изображения, он усадил довольный организм на диван и досмотрел боевик.

    Горящее расовой ненавистью солнце сползало за горизонт, заваливая небо мёртвыми неграми. Жора сидел за столом с паяльником, развернув к себе задом картонный телевизор. Повозившись с канифолью, он капнул припоем на края транзистора и воткнул его в плату на стенке ящика, чётко срисованную фломастером со схемы телевизора «Orizon». Проверив напряжение тестером, Жора недовольно загавкал на транзистор. Он снял со стола телевизор и, разложив схему на столе, наморщил лоб в детальном изучении структуры плат, насилуя глазные яблоки. За столом спереди что-то стукнуло. Блохи мурашками пробежали по спине, Жора облокотился на схему и вытянул шею, дабы разузнать, что там издало такой странный звук.

    На него циклопом с пола смотрела пустая стеклянная трёхлитровая банка, которую он точно туда никогда не ставил – он вёл учёт всех предметов в тетрадке, и округлые там не числились. Из форточки потянуло сквозняком, и Жора застыл с непонятным ощущением холода и жара одновременно в правой ноге. Крик застрял у него в горле – порыв ветра, оголяя кость, срывал с ноги кожу с мясом, словно чистил банан. Сзади подошёл косоглазый комендант, отломал обнажённую конечность и, засадив остриём в анал, заходился качать изо рта Жоры кровь. Сполоснув и набрав полную банку, комендант закрыл её коленной чашечкой, поставил в сплетённую на скорую руку авоську из кишок выжатого тела и удалился, похлюпывая капающей ношей.