"Бля какие же все они страшные! Просто пиздец какой-то! Такое ощущение, что каток не просто проехал по их еблам, а еще сделал и разворот на 360 градусов. Раз пять нахуй! Опухшие глаза, мутный взгляд, выпученные губы, бугристо-морщинистый лоб, красно-сизо-желтая кожа - вот он портрет понедельного москвича, едущего в железном червяке, который "следует да станции Чкаловская". В каждом лице читается как было пиздато вчера, и как хуево сегодня. Не отойдя от выходного отдыха все нацепили маски готовности к работе на пользу дяди. Но хуй обманешь, отвращение к любой активности сейчас, кроме как сблевнуть, сквозит через пелену отрешенности и невозмутимости робота Вертера. Продрав с утра глаза, поссав, въебав чашку кофе с бутербродом из сигареты и орбита, бабье сделало себе начес, от которого Анжела Дэвис перевернулась в гробу раз сто шестнадцать, а мужики пригладили свои намоченные патлы расческой производства Урюпинскполипластмасс. И побежали-понеслись, блять, чтоб запрыгнуть в автобус, в маршрутку, в шестерку к Автандилу! А на хуя? На хуя, я вас спрашиваю?! Чтоб примчатся в офис и начать отсчитывать минуты до конца рабочего дня, зевать во всю пасть, выпить чашек пятнадцать чаю и оперативно сворачивать косынку при приближении начальнега.

И вот сейчас вы все сидите, уткнувшись в потертую книжку с блядским романом или просто прикрыв покрасневшие веки, изображая вмазанных лемуров. А внешне похожи (да и пахнете также) на какашки весом от 50 кг до центнера и больше. Да и я такое же говно, не лучше и не хуже, вместе несемся по этой канализационной системе, именнуемой московский метрополитен, чтоб вонючим гейзером выплеснуться в кабинеты.

К чему это я? Может все-таки надо было похмелиться с утра?"