С Юлей мы познакомились в средине ноября. Был суровый осенний день. Ветер гонял листву по обледеневшим тротуарам, с серого, затянутого низкими свинцовыми тучами неба временами падали мелкие крупинки первого снега. Я стоял около светофора в ожидании друзей, которые должны были вот-вот появиться, отхлебывал из бутылки с этикеткой "Жигулевское" жидкое горьковатое пиво, обгладывая купленную в магазине напротив обжаренную куриную ногу.

  Мне было восемнадцать лет, я завершал обучение в строительном училище, слушал тяжелую музыку и отращивал по этому поводу хардкоровскую бородку. Одет я был как всегда неважнецки: черное длинное пальто, растянутые на коленках единственные джинсы, всесезонные берцы и темную новую утепленную бейсболку. Я прислонился спиной к столбу светофора, пытаясь вставить диск в плейер. И тут мимо меня прошло нечто. Вернее "нечт" было двое, но одна из них привлекла моё пристальное внимание. То, что шло слева не имело ярко выраженной половой принадлежности. Походка была явно женская, но стрижка - короткое каре, грубоватые черты лица и двуцветная желто-синяя куртка типа "юнисекс" вызывала сомнения. Я решил не стесняться и проверить мои догадки. "Эй, ты, в желтой куртке", - закричал я им в след. Парочка синхронно обернулась и уставилась в мою сторону. Я разглядел неброский макияж на лице существа и картинно бросил перед собой обглоданную куриную кость. Та, начав скользить по гололеду, проскочила между ног подруги желто-синей.

  Я поднял глаза, провожая взглядом остатки моего обеда, улыбнулся. Ухмылка застыла на моем лице. На меня смотрела широко раскрытыми карими глазами девушка, отпустить которую сегодня было выше моих сил. Тем временем из-за моей спины раздался смех. Двое моих дружков-придурков, подошедшие, как всегда не вовремя, буквально сползали по столбу светофора, захлебываясь хохотом, наблюдая со стороны моё представление.

  Тот, что покрупнее и понахальнее, по кличке "Доктор", проведя по лысине ручищей, закончив смеяться, обратился к моим новым знакомым.
- Привет, - весело пробасил он, - я доктор, а эти двое мои пациенты. При этом он указывал на нас с худощавым длинным, тоже лысым, Ильей. Мне хотелось провалиться под землю, что, наверное, я бы и сделал, если бы остатки пива в бутылке не задерживали меня в этом бренном мире.

- Привет, я Лина, - проговорила желто-синяя хрипловатым женским голосом, - А это Юля, - продолжила она, указывая на подругу.
  Отступать было некуда, сзади был Берлин.
- Ну, что девчонки, по пивку, - предложил я.
  Те, не обламываясь, оглядели нас с ног до головы и дружно закивали головами, из чего я сделал вывод, что девушки свои, боевые подруги и сестры по разуму и расслабился.

  Мы до наступления темноты мерзли на лавочках на бульваре, согреваясь пивком. Доктор был в ударе, клоун, что надо, постоянно смешил нас пошлыми анекдотами из своего бесконечного репертуара и спонсировал походы за догонкой. Посмотрев на часы, я обнаружил, что было около девяти вечера. К тому времени я изрядно замерз.
  - Ну, что, где продолжим вечер? - спросил я. Идей и денег ни у кого не было. Путем колоссального умственного напряжения, что, учитывая выпитое пиво, было не удивительно, мы решили, пойти ко мне.
  - Ко мне, это куда? - уточнила Юля.
  - Естественно в подвал, - промямлил я.

  Дома были предки. Тащить всю гоп-компанию туда было бы верхом глупости. Я ожидал, что девицы тут же развернутся и, галантно попрощавшись, решат покинуть нас в трудную минуту, но этого не произошло.
  - Го, пойдем, - неожиданно легко согласились они и мы, прихватив еще пивка в ларьке, отправились ко мне.
К тому времени Доктор шел, покачиваясь, приобнимая за талию Лину в желто-синей куртке, а Илье позвонила на сотовый мама, и он, взяв под козырек, отчалил до дома.
Я шел, периодически подхватывая под руку поскальзывающуюся Юлю, рассматривал ее черные волосы, выглядывающие из-под меховой шапочки, и мрачно курил.
Так мы добрались до моей "хибары".

  Тепло труб отопления и свет лампы, подвешенной на проводах под бетонными плитами потолка, вернуло мне бодрое расположение духа. Мы сидели вчетвером на старом двуспальном диване за низким столиком-стулом, прибитым за спинку к деревянной перегородке. Своим бедром я ощущал упругую ножку Юли. Мне хотелось обнять её. Неожиданно погас свет, наверное, где-то коротнули из-за сырости провода. Сбоку я услышал звуки поцелуев и урчание Доктора. Наверное, у них с желто-синей что-то намечалось.

  Я поцеловал Юлю в шею. Её нежные губы впились в мои, покрывая меня поцелуями, она опустилась на колени. Я расстегнул штаны и откинулся на спинку дивана. В голове приятно шумело, теплые губы Юли мягко сжимали мой набухший корень страсти, её язычок щекотал и будил во мне звериное, непреодолимое желание.
  Судя по пыхтению и толчкам, которые я ощущал лопатками, от спинки дивана, Доктор пользовал свою новую знакомую в положении стоя-сзади. В детали мне вдаваться не хотелось, кроме того, это сильно отвлекало меня от процесса. Наконец, угомонившись, они покинули мою хибару, и мы остались вдвоем. Я обильно кончил ей в рот, и мы заснули в обнимку.

  Утром я решил, что эта девушка предназначена мне судьбой. Это была любовь с первого взгляда. Было воскресение, мы решили пойти ко мне поесть и принять душ, домой она не спешила.
  На пороге нас встретила моя матушка.
  - Отец, посмотри, кто к нам пришел, - заверещала она.
  - Мам, привет, это Юля, мы посидим у меня, - пробормотал я. Настроение почему-то испортилось.
  Мама подозрительно оглядела Юлю.
  - Юля, а, сколько тебе лет, - спросила она.
  - Пятнадцать, через пол года шестнадцать исполнится, - честно ответила моя подруга.
  - Сынок, пойдем на кухню, - меня поволокли по коридору, оставив Юлю стоять около двери.

  Что могла сказать мама сыну ПТУшнеку, который не ночевал дома и приплелся утром с запахом перегара и пятнадцатилетней девушкой за руку, понять не сложно.
В этом негостеприимном доме нас видеть явно не желали.
Я помахал ручкой маме, и мы с Юлей поплелись обратно в подвал.

  Что я скажу, прожили мы в хибаре около года, питаясь пивом, консервами и растворимой лапшой, заливаемой кипятком из электрического чайника. Когда родители уходили на работу, мы поднимались ко мне погадить и помыться. ПТУ я естественно забросил. Юля, временами пропадала на два-три дня, я впадал в запой с друзьями.

  Когда она возвращалась назад, она рассказывала о своих безумных сексуальных похождениях за это время. Сначала я принимал это за выдумки, потом понял, что это неприкрытая, циничная правда. Я наказывал блудницу, прижимая к дивану и пользуя в юную тугую задницу. Она орала от боли, стараясь уползти от меня, цепляясь за обивку, я кончал, мы мирились, снова спали и ели вместе, и снова она исчезала. Я бесился, но ничего не мог с собой поделать. Я жаждал, хотел её по-звериному, расстаться с ней было выше моих сил.

  Однажды, дело было поздней осенью, гуляя по городу во время одного из таких исчезновений, я заметил бритый, деформированный затылок Ильи, выглядывающий из-за дащатой плотной спинки садовой скамейки. Ошибиться было невозможно. С радостью я пошел туда, но застыл в трех метрах от цели. На его коленях сидела моя Юля, они целовались.

  Тварь, тварь Илья, - пронеслось у меня в голове, - они пили пиво вместе со мной в моем подвале, у меня на глазах, а потом исчезали, пока я был пьян. Одним прыжком я покрыл расстояние до скамейки, обежал ее, левой рукой отбросил Юлю в сторону, а правой с силой засадил Илье в скулу. Затем была драка, детали которой не отложились в моей голове, во время неё Юля исчезла. Под конец я сидел на лежащем на земле Илье и бил его сверху кулаками. Меня оттащили прохожие.

  Пока они держали меня, Илья, разбил об асфальт лежащую рядом пивную бутылку и порвал её острыми осколками себе кожу на левом предплечье вдоль руки. Прохожие, назвав нас парочкой психов, разошлись по своим делам. Я сел рядом с Ильей на скамейку. Его кровь из свежего пореза капала на асфальт. Я обнял его за плечи.
  Что нужно говорить двум мужчинам в такой ситуации?
Мы молча посидели еще с пол часа и разошлись по домам.
С этого времени Юлю я не видел.

  Прошло много лет. Я восстановился в ПТУ, потом окончил институт, купил квартиру. На стене в моей комнате висит фотография тех лет, на которой бритый под ноль Илья обнимает меня за шею. Но временами, в холодные осенние вечера, мне хочется оказаться на перекрестке под светофором с бутылкой "Жигулевского" в руке и куриной костью в зубах.