В провинциальном городке Пъянчугино четверо пареньков вкушали стандартное пиво в единственном освещённом в городе месте – у Фечного огня.

Риваз и Малхаш тащились с рынка, удачно поторговав китайским ширпотребом. Увидев на пути стаю бродячих собак, гости с Кавказа свернули к Фечному огню.
- Сабак многа развелось, спать нэ дают. Дэти кусают, женчин, взрослий…
- Плят, и агон зря гарыт – подхватил Малхаш,  Вот би этот агон нам в щащличню правэсти. И тэх сабак на шаурма. Бизнес. Дэньги.
- Нэ пызди, бистрей лючше. Видиш чэтверо русаков? Может скинхэд, пизди нам сейчас вломят! – Риваз прибавил шагу, увлекая «дрюха» в спасительную темноту аллей.

- Вообще, этим чувакам респект, - Затянул свою речь Батон, разливая пиво в пластиковые стаканчики на абилиске, - Чисто за таких как мы тогда подписались. Причём грузили их не слабо… всякой хуйнёй партийной. Чморили по полной, чуть чё на пахана-камессара в залупу полез – на зону чалится сразу или к стенке. У них там хавчика не было, один ружбан на троих, лохмотья хуже твоих, Мятый. Но они победили. А домой вернулись – так вообще пиздец. Пахали в колхозе за палки…
- Это, в смысле, им чё, за работу ещё и палки в жопу кидали? – удивлённо спросил Мятый, расстёговая ширинку.
- Еблан, «палками» тогда называли трудодни в колхозах…
- Мятый,  - продолжил Батон, укоризненно глядя на Пряника, выправившего из ширинки залупу, чтобы отлить на огонь - Дибил, не сцы тут, вонять будет, с задней стороны хоть зайди. И пряника захвати, он уже никакой походу.

- Те, кто на нас напал, хотели истребить всех дебилов, так что ты был бы первым, если бы они за нас не подписались тогда – промямлил Бздун, сплевывая шелуху.
Задумавшись на секунду, он высыпал горсть семечек на край обелиска, приговаривая куда-то вглубь обелиска, как бы обращаясь к погребённым красноармейцам...
- Держи, братуха. Респект. Сильно вы их отколбасили.

- А чё бы было, - подал голос Парфюм, - если бы они… тогда… не смогли…

- Ты чё мелешь, порхатый! – гаркнул Батон, - Ты хоть понял, что сказал? У них была дисциплина, порядок, прогресс. Хуй бы ты пиво тут пил и ширялся тогда, хуй бы ты у матухи на шее сидел. Пахал бы, блять. И нихуя тут не парк бы разваленный был, где можно поссать и подругу натянуть в кустах. Банк бы какой был, офисы, заводы, видеокамеры кругом, не то что поссать – плюнуть мимо урны нельзя бы было. Дисциплина хуева, порядок ебучий. Даже в мента булыжником хуй бы ты кинул. Асфальт, блядь, кругом, крашеные бордюры… Подумай сам, нахуй нам такой город отминеченый, как ебло у фраера. Чуваки в костюмах, биксы с болонками, спортсменки, бля, хуй такую на поебаться за стакан разведёшь. То ли дело сейчас живём, дрочим как хочим. Бздун, сыпани им семечек ещё. Покажи респект… И давайте пивком передёрнем за ту победу.

- А чё, пацаны, - не унимался Парфюм, - Может они и не против порядка и дисциплины то были, наши предки? Я читал, генерал один, Фласов, не дурак ведь был, понял ситуацию, сделал другой выбор. Может наших предков просто заставили тогда воевать-то, пулемётами тыкая в спину, пинками, засерая мозги пустой и тупой идеалогией?

- А ты сам у них спроси, - отмахнулся Батон, - Ебло сунь в огонь и спроси…

- Да ты чё, - ошарашено взвыл Парфюм, - У меня ебло не казённое. А вон чувак идёт, давай его попросим… Так попросим, что хуй откажется. Нас же четверо…


***

Арон Моисеевич, читая страницы газет про событие той ночи, радостно потирал ручки.
- А может оно и к лучшему, - роились мыслишки у него в голове, - Памятничишко снесут теперь, может, а на его месте синагогу поставим. Завязки то кругом. Пробашляю, договорюсь. Повоевали они тогда, конечно, и нас от тотального уничтожения избавили. Но мы ведь нацея такая, продвинутая, зачем нам синтементы. Победили, нас спасли – спасибо. А теперь пошли на хуй. Благодарность – благодарностью, а своя вера дороже…