Жил да был мальчик. Хороший такой, альтруистично настроенный по отношению ко всему окружающему миру, особенно раненым животным и страдающим людям. Родители мальчика любили его сильно, особенно мама, конечно. Переживала обо всём подряд, что немножко тяготило мальчика, но так, не сильно. Папа вечно был занят паянием каких-то кастрюлек и зонтиков, так что переживал гораздо меньше мамы, чего уж там.

Зато коты и кошки всех мастей мальчика просто обожали! Вся округа была в курсе, что если кто из кошачьей братии сломает там лапу заднюю или даже переднюю, а то и несколько лап, то главное при этом - побыстрее попасться на глаза мальчику. Ну, и увечья поменьше тоже шли на ура. Типа - злые мальчишки, вовсе не альтруисты которые, привяжут связку пустых консервных банок к хвосту- и, блин, сходишь с ума потом, всё носишься по двору, подспудно осматриваясь- не вышел ли мальчик- добряк на прогулку, дожёвывая на ходу мамин пирожок. Мальчик наблюдать такую картину без слёз, конечно, не мог. Он стремительно подбегал к страдальцу и лихорадочно освобождал того от мук нестерпимых, приговаривая всякие ласковые утешительные слова. Коты так привыкли к заботливому мальчику, что стали тусоваться исключительно во дворе его дома, знали, что так-то оно безопаснее как-то и поспокойнее.

Мальчик рос тем временем, рос и рос себе. Вырос в результате, конечно. В симпатичного, высокого, стройного и эрудированного молодого человека. Влюбился. Как и все делали, в общем-то. Проблемы начались немного позже, когда стало понятно, что люди, а девушки особенно, совсем-совсем не напоминают раненых котов или даже кошек. В лучшем случае сразу после секса дама сердца была похожа на кошку. Но не на раненую почему-то, а на довольную такую, этак после сытного блюдечка сливок. Даже обидно становилось - спасать-то некого. И только изредка во двор забредали ущербные в чём-то кошки и коты, по старой памяти ищущие спасения именно в этом дворе. Конечно, спасал их мальчик. Если не пил водку или портвейн с друзьями в это время, конечно. Или пил, но во дворе - так его проще было найти. Пили тогда, конечно, изрядно. Особо больше нечего было делать - по телевизору тогда самой интересной была передача « Спокойной ночи, малыши», и всё. Для Дома Пионеров мальчик был слегка перезревшим, а вступлению в комсомол мешал внутренний протест, ну их!

Одна из девушек, что так были похожи сразу после секса на сытых кошек,  как-то незаметно стала женой мальчика. Она была похожа на кошку больше остальных, то есть не только после секса, но и во время этого дела. Любила слегка царапнуть или куснуть. И потом, она нормально реагировала (ну, то есть весьма положительно и бурно), когда мальчик её прикусывал за шею сзади, как делают это коты, знаете? Ну, хоть в этом их вкусы совпадали. И ни в чём больше. Вообще. Тогда почему-то у всех так получалось - первые браки были ни к чёрту, какая-то несовпадуха полная; вот вторые браки были уже куда лучше, даже фильмы можно было смотреть вместе, или, там, музыку слушать одну на двоих; ну, а третьи и вовсе были похожи на человеческие- типа, детей уже даже можно заводить, и дачу строить.
Пришлось мальчику разводиться. Некрасиво так, со скандалами, судами и тому подобными гадостями - ведь девушка, ставшая его женой, успела родить девочку и совсем не по-кошачьи присвоить её себе. Плохо было мальчику, конечно. Мама утешала словами и пирожками, папа матерился про себя. А окрестные коты воспряли духом - мальчик стал больше гулять и, конечно, чаще замечать увечных и униженных представителей фауны. Коты иногда даже нарочно причиняли себе вред - они чуяли своим звериным чутьём, что с мальчиком что-то не так, и пытались отвлечь его. Мальчик отвлёкся, конечно - столько работы было, ужас. А местные ветеринары стали звать его запросто, по имени. Работой он их обеспечивал исправно.
Ещё друзья выручали, разумеется. Не один мальчик развёлся в том году, было дело.

Мальчик решил заняться тем, к чему давно лежало сердце и руки - к музыке. Он стал играть на гитаре.  Точнее, на басу.
Бас-гитара, оказывается, по настроению ближе к барабанам, чем к гитарам в принципе. У мальчика стало получаться, он радовался своим успехам и продолжал учиться и лечить котов, лечить котов и учиться.
Потом, когда сердце уже как следует отдохнуло и восстановилось, пришла пора влюбиться снова. Она не была похожа на кошку. Скорее, на собаку. Хотя любила и кошек и собак не меньше, чем мальчик. Больше-то любить было просто невозможно. Предана она была, как собака. И, как собака, любила гулять и людей. Выпивать тоже любила -  ну, там своя история нелюбви и жалости к себе и людям… Гостей у них в доме было всегда предостаточно - мальчик оставался альтруистом не только по отношению к котам и кошкам, людей он тоже полюбливал- не то, чтобы очень, ну, так…

Поженились, конечно. И даже искренне оба поверили в то, что навсегда, до внуков и правнуков, и умереть в один день - ну, как всегда, в общем. Вместе тащили в дом раненых животных, благо, во дворе их не переводилось, да и кошачья молва о мальчике разнеслась по всему Городу. Вместе несли к ветеринарам, вместе выхаживали, кормили-поили, убирали какашки и лужи в коридорах и комнатах - наверное, убирали чаще, чем вытряхивали собственные пепельницы, во множестве расставленные по всей квартире. И мечтали обзавестись когда-нибудь своим домом странноприимным для животных сирых и убогих. Мечты мечтами, а реалии реалиями. Мальчик зарабатывал не то, чтобы много, к тому же львиная доля доходов уходила на ветеринаров и лекарства, и девушка нервничала по этому поводу. Мальчик почти совсем перестал заниматься музыкой, пришлось работать то ли продавцом, то ли директором – но всё равно не басом, потому что так уж получилось, что бас денег не давал. А она… Она нервничала, говорила о безынициативности мальчика и общей неустроенности. Секс, и без того не напоминающий кошачий, стал редок и безрадостен - так, механика одна. И жизнь из совместной стала напоминать что-то механическое, и объединяло их теперь только общее увлечение ущербными котами и алкоголем. Конечно, недолго всё продолжалось. Скоро они расстались - она влюбилась в другого мальчика, а поскольку была честной, как собака, то сразу же призналась мужу и уехала.

Мальчик снова мучился и страдал, но уже не так страшно и сильно - опыт подобного уже имелся, так что пригодился.
Он довольно быстро оправился, стал весело проводить время с друзьями и дворовыми котами. Правда, теперь уход за больными и увечными животными уже не приносил того детского восторга нужности, даже необходимости живому существу. Мама вздыхала, пекла пироги для сына и украдкой плакала над неустроенностью мальчика, папа всё паял свои кастрюли и зонтики и вполуха слушал мамины причитания по вечерам. А мальчик всё искал, да вот только сложно ему было искать то, неизвестно что. Выработанным звериным чутьём он понимал, что нужно искать – и искал, не останавливался. Бросил работу то ли продавца, то ли директора - денег теперь с него особо никто не требовал, так что можно было вернуться к любимому басу -  и котам, не менее любимым.




                              TO BE CONTINUED…