- Ну ты же не О’Генри! – говорю я себе, тупо пялясь в экран ноутбука на мигающий курсор. Практически допитая бутылка водки стоит рядом. Поблизости примостилась банка с корнишонами, только корнишонами нашими, а потому похожими на обычные огурцы с садового участка.
- Не О’Генри, не О’Генри, не О’Генри… - повторяю как заклинание, и никаких мыслей кроме этой в голову не приходит. Это ему было хорошо – взял бутылку виски, апельсин – и все, рассказ готов. Закончил, конечно, плохо, зато как жил и сколько после себя оставил.
- Ты ж спиваешься! – против такого обвинения, да еще сказанного наедине самому себе, возразить нечего. Речь уже должна быть готова, а я сижу один в квартире перед ноутбуком и не могу выдавить ни строчки. Никогда я не умел целенаправленно работать, так, что бы сесть, начать, и через силу, через «немогу» делать работу и встать только тогда, когда все сделано. Всегда у меня все прокатывало нахаляву. И институт, и армия, и работа после того и другого. Появилось что-то вроде вдохновения, накидал туфту и сидишь, куришь бамбук. И все нормально, всегда был одним из лучших. Но теперь все, кончилось. Может попробовать окончательно бросить пить? Но сколько раз уже пробовал, не получается. Надо что-то радикальное, то, что еще никто не пробовал, а значит и я не пробовал. Начинаю медленно и обстоятельно обдумывать, что бы еще такого придумать, и взгляд сам собой падает на банку с огурцами. «Надо еще выпить, прочистить мозги, тогда и мысли появятся»; - прихожу я к выводу. Наливаю себе только половинку рюмки, как будто это имеет значение, и медленно выпиваю. Водка кажется приторно сладкой и абсолютно не хочется закусить. Делаю над собой усилие. Никаких изменений в сознании не происходит. Это и не удивительно, после стольких дней запоя. Зато начинаю потихоньку вспоминать вчерашнее. От омерзения к самому себе по коже бегут мурашки. Мы сидели за столом, я как всегда был самый пьяный, я начинаю целовать Светке руки, потом я громко говорю: «Ну что, пошли?», и она безропотно идет со мной в спальню. Чудовищным усилием воли подавляю в себе желание позвонить ей и извинится за такую наглость и бесцеремонность. Во-первых, я сейчас тоже пьяный, а во-вторых, может ей это как раз и понравилось? Если еще раз увидимся, спрошу. При мысли о женщинах вспоминается бывшая жена. Звонил я ей вчера или нет? Бля, точно звонил, в списке вызовов есть. Наверно опять рассказывал о том, как я сильно ее люблю и есть хоть маленький шанс, что она ко мне вернется. Урррод! После всего того, что я сделал, ни одна нормальная женщина бы ко мне не вернулась. Надо признать это как данность. Хорошо хоть детей у нас не было. Медленно допиваю водку, думая о своем падении. Мысль о том, чтобы взять еще одну, кажется весьма естественной. Вяло на краешке сознания воет совесть, но ее голос мы сейчас приглушим. Медленно встаю и начинаю искать джинсы. Даже при слабом свете экрана компьютера видно разруху и запустение, царящую вокруг. Свет включать кажется очень странной мыслью. Не найдя джинсы, надеваю спортивные трусы и майку ядовито-оранжевого цвета с надписью «ПНХ», которую купил в прошлом году в падонковском магазине, но так и не решился надеть. Появляется желание, чтобы кто-нибудь доебался, поэтому дополняю ансамбль розовыми детскими часами. Что будет после того, как кто-нибудь доебется, мой воспаленный мозг додумать не в состоянии. «Неогенри, неогенри, неогенри….» - мысли складываются в какую-то мелодию, смутно знакомую.

Беру с собой нож, обычный, столовый. Зачем, не понятно, я же все равно не умею, да и не смогу им воспользоваться – слишком пьяный. Выхожу на улицу, сука лифт опять не работает, бегу вниз с пятого этажа, чуть не убиваюсь головой об стену на выходе.
На улице уже темно, и высыпали первые звезды, на мгновение я даже останавливаюсь и думаю, что кто-то сидит на траве и думает о прекрасном, смотря вверх. Маленько даже успокаиваюсь и заставляю себя задуматься – а что же я делаю? Вспоминаю, что хотел купить водки, собираюсь с силами и иду дальше. В магазин надо идти через темный тоннель, но можно и обойти. Решаю обойти по светлой улице, потому что вдруг возникает чувство страха перед темнотой. Иду по светлому проспекту, практически не шатаясь и надеясь, что не встретятся менты. Прохожу мимо компании, молодые парни и девушки, сидят и пьют пиво, им весело и хорошо. Приветливо махаю им рукой и прохожу мимо.

На душе становится не так уж плохо, думаю, щас возьму водки, закуски, ребятам пива, все равно это бедные студенты, денег нет. Мне вот никто пива не покупал, когда я студентом был, дак надо же что то менять в это жизни, в стране наконец. Буду первым реформатором, бля! Так хорошо становится. Сзади слышно голос: - «Натаха, пойди у мужика сигареты попроси». Оборачиваюсь, что бы сказать, что не курю, но все равно куплю им и дам прикурить на обратном пути.

Вижу девушку, которая замахивается на меня ножкой от табуретки, невольно поднимаю руки и она бьет меня по предплечью правой руки. Боль страшная. Мысли уходят, опьянение как ни странно тоже. Вижу еще несколько человек, бегущих ко мне. Сам падаю на бок и жду, когда начнут пинать. Пинать никто не собирается, однако подходит парень, старший видимо в этой компании, протягивает руку и говорит: «Наташа, ну что же ты делаешь?». От его голоса и слов становится по-настоящему страшно. Я медленно поднимаюсь, не принимая его руки. Мысли бегут галопом, но поймать хоть одну кажется невозможным. Вот так всегда бывает, мозг работает на полную мощность, а понять, о чем он думает, невозможно.

«Так я и не стал как О’Генри», - мелькает последняя мысль и мир разрывается…