Я, упавший глазами на грабли,
ничего тебе не скажу.
нераскрывшимся парашютом
нас укрою и притушу
свет от лампы в камере пыток,
где уже столько лет пастор Шлаг
стонет от подноготных иголок
и любви к ним, как учит Аллах.

Где семнадцать столетних мгновений
Мюллер режет радистку в куски,
и где вбиты в обвислое небо
журавлиные клинья тоски.
Где опавшие листья железа
не прикроют мой крохотный срам.
Я скажу Евстигнееву: «Женя,
яд не в той папиросе!», а сам
застрелюсь и пойду по домам.