Двадцать тысяч рейсмарок,
Движки бэ эм вэ,
Восемь дур из тротила и стали,
Я везу их в подарок,
Убогой стране,
Чтоб дома их огарками стали.

Три обученных аса.
Люфтваффе СС.
Безнаказность в расслабленных позах,
Затаились до часа,
В безбрежьи небес,
В предрассветный вонзаются воздух.

«Либен Авгусин» рондо,
Доставший до гланд,
Сонный штурман на «хохнере» хнычет,
Богу, видно, угодно,
Чтоб был Фатерлянд,
Проклят вдовами новыми нынче.

«Вилькецвай, вилькецвай!»
Ожил наш позывной,
Разрывая размеренность дрёмы,
«Ганс, давай, не зевай,
На хвосте за тобой,
Талалихин – наш старый знакомый!»

Что за злая усмешка,
Жестокой судьбы,
В пятый раз и на старые грабли!
Как не кинешь – всё решка,
Отхватим пизды,
И поможет нам что-нибудь врядли.

Заебал, если честно,
Советский герой,
Всех фашистских нормальных пилотов,
Пьяным – в небе не место,
Похмельной порой,
Нехуй лезть за штурвал самолёта!

Нет же, русским, похоже,
Не писан устав,
С виража, с отупленьем бараньим,
Эта наглая рожа,
До «полика» вжав,
Жопу «юнкерсу» в хлам протаранил.

Всё! В танкисты, на днях,
В самолёт – ни ногой!
Спрячусь в башне от пьяных гандонов,
В сталинградских степях-
Долгожданный покой.
Правда, рулит там пьяный Бессонов.