Лунтик! В гавно наступишь – не отмоешься!
С. Сандунов


Пападос приключился практически сразу. Не, ну не так чтоб мгновенно. Сперва приГлючилось, патом приКлючилось. Ха-ха, вот такой я ниибаца стихаплет. Хатя многие путают и называют хуеплетом. Дебилы, херли…

Чета атвлекся я. Про пападос: только, в общем мы задвинули спижженое, только, так сказать, пошла любофь па правадам… как кузнечег взлетел! Вот правалица мне на этам самам месте! Кузнечег! Взлетел!!! Я ахуел, кагда эта увидел. Мураш ваще чуть крышей не двинулся. А Майя полностью была вахуе, что и панятна – этат апездал (как патом выяснилось) сидя на пчеле и взлетел! У Маи потом все крылья в синяках еще три дня были. Летуны, блин.

И вот, только ебанаты на посадку пошли, тут-то первый пападос и случился: в кольцо нас взяли, плотно так. Как, сука, они нас в хулахуп утрамбовали, до сих пор не пойму. Но тесно нам было - пиздец.

- Короче! Насекомые, кто-то у нас нычку ебанул. Точно не подъяснили кто, но отдавать вы будете. Андестенд?
- Андерсен, блять! – выдохнул я. За что и получил. Не премию, а соотвецна, пиздюль.
- Чо еще не ясно? Папа ждать не любит – через неделю придем, если герыча не будет – сами в землю вкапывайтесь. Вот ты первый и ответишь, - ткнул он в меня пальтсем.
- Я-то?!
- Ты-то, блять!!! Андестенд?
- Стенд, стенд, - закивал я.
- Так-то…и штоп ментоф небыло!

Выбрались из кольца кое-как. Думать стали. Хотя какая дума тут? Эти, бля, отдышаца не могут – один я думаю. Придумал.
- Кароче, мужики и бабы, - начал я, резко так, - довайте на мафию эту проклятую ментоф напустим, а сами – в старане?
- Заебизь, - понравилось предложение друзьям.
- А еще… - продолжил я.
- РУКИ В ГОРУ! НА ЗЕМЛЮ! НУ!!!

Пра ментоф вспомнишь…
Эти хоть в хулахуп впихивать не стали – сразу апиздюлили. Несильно так, без переломов. С вывихами толька. Пиздили и приговаривали: не ходи в наркомафию, не ходи в наркомафию…

- Значица так! С вами гаварит самый для вас главный милицианер! Чтоб здали нам всю сваю знакомую  наркокампанию!
- Да мы…да я… да аткуда?
- Ат верблюда! Не здадите, тебе первому садица! – и снова в меня культяпкой тычут!!!
- Мне-то?! – огарчился я.
- Тебе-то! Через неделю придем.

Неделя прошла, в принципе, быстро:
Кузнечек в ускоренном темпе прокалывал герыч;
Мураш пропал на три дня – сказал, что хадил медитировать (далбаеп);
Майа сосала у всех подрят – через два дня к нашей полянке уже лесные жители приближаца баялись – засасет, веть, нахуй!;
Я один думал. Думал: что луче сесть иле ответить? Так и не придумал…

Наступил день Хэ. С двух старон полянки начали приближаца какие-то группы. Но мы уже поняли, что это не какие-то, а наш мамент истины (день веть Хэ!).
Встретились – немая сцена.
- Ты, сука!!! – повернулись ко мне два главаря.
- ЯТА???!!! – сглотнул я слюну.

Но, неучли эти гандоны, что есть у полянки и третья сторона! (полянка то круглая). И вот с этой-то третьей стороны и надвигалось что-то огромное!

«И померкло солнце, и вздыбилась земля-матушка. И поднялись ветры злые, зело зловонючие. И обрушилась кара на гадов. И настал пиздец ворагам.» (такую хуйню я потом у пчелы в дневнике прачитал).

В общем, Майя не намного от истины отошла. Оказывается, пока мы еблами щелкали, муравей ебанул в срочном порядке до сваего дальнего родственника и попрасил того о помощи.
Тот и пришел на подмогу: всю неделю жук-навозник гавно по всему лесу собирал и закатал-таки всю пиздобратию в шарик – смешал, так сказать с гавном и наркомафию и ментов. Так-то, блять!
Сгоряча, правда, мураша закатал, но это мелочи. Отмывали того неделю, а патом еще неделю он вонял, зато праблемы закончились. И больше нас нащет герыча не трогали.

С тех пор, к тем кто имеет отношение к навозу, а в частности к гавну, я с опаской отношусь.