«В последнее время везет мне»- думал Михалыч расстилая свой замызганный «спальник» под лестницей многоэтажки. «Тепло, двери тут закрывают, хорошие люди здесь живут. Много стало хороших людей. Вчера какой-то парень целую сотку сунул, только как-то смотрел долго, странно и молча. Думал «про себя» о чем-то. Сбежать пришлось, вдруг передумает, но взгляд так и остался в глазах, от взгляда не сбежишь...

А этот сегодня? Тоже хороший был. А то зачем бы я ему. Такие же как он на вид, только оскорбить могут, а этот... Сам остановил, садись говорит, дед рядом. Бутылку дал, два глотка отпито, возьми дед, если отравишься, я не виноват, я ее не делал, купил такую. Водка, как водка, чего он так. Без закуски пил, потому она ему так и показалась, а от моего хлеба отказался. Подумал поди с помойки. А мне его Лиза дала. Эх Лиза, Лиза, дай бог тебе. Уже второй год подкармливает. Стыдно ходить к ней, не за подаяние это, за то, что плачет всегда, когда ухожу. В кафе работает, посуду моет, но банку похлебки всегда нальет, ворует поди, как бы не пострадала за меня. Холодно прошлую зиму было, по-замерзли тогда, много замерзло, Чубайс даже, говорили простыл. Две недели у нее не был, холод такой был, что не выйти. Когда пришел снова, плакала, говорила, думала все, больше не увижу. Нет, я еще поживу, оно может все наладится еще. Много сейчас хороших людей, много. Да и жить люди стали хорошо, вон выкидывают-то что, что еще и пригодное. Прошли времена, когда выкинуть было нечего.

А дочка, дурочка, конечно. Сама приехала тогда, помоги. Вот и помог, прописал, чтобы себя выписать. Потом и зять прибыл, он-то и выкинул всех на улицу, продал как-то квартиру, другую себе они взяли, а меня в деревню какую-то. Там таких много было, так что, еле-еле назад добрался, в Москву эту.»

Михалыч пошарил в рюкзаке, достал бутылку и хлеб, отхлебнул водки. Вспомнил свою Украину, давно это было. Теперь там никого своих нет, может и есть кто, да был там в последний раз двадцать лет назад. Тогда работать сюда позвали, как подающего интересные научные идеи и мысли. Поработал, пять лет, потом перестроились. Не нужны стали мысли. Сам-то выжил, а жены-то не стало, не выжила. Потом дочка приехала, помочь отцу. Теперь увидит, убегает, стыдно ей. Он хлебнул еще глоток, аккуратно все затолкал в рюкзак, под голову его пристроил и лег на мешок. Воспоминания крутились в голове, нет-нет, он произносил сквозь сон, какие-то украинские слова...


Костик был огорчен и возбужден:
-    Сука, блять, защитник хуев.- Он сплюнул кровянку на снежный тротуар, полизал языком разбитую внутри щеку, держась за вспухшее ухо.- Сука-блять через весь зал за ухо... Убью, блять-сука, хахол ебаный, блять. Чё, блять поизошло-то? Эти суки едут к нам чтобы минеты у нас брать, блять по морде же видно, минетчица. А этот, блять, хохол сука.- Кованый гриндерс Костика смаху влип в стоящую рядом урну. Урна загудела металлом, он запрыгал на другой ноге, но не устоял, упал в снег. Вскочил, соловело посмотрел по сторонам и начал пинать деревянную скамейку, приговаривая, сука-блядь, сука-блять, выебу всех блять, пидарасы. Это не значит, что он кого-то оскорблял, выкрикнув последнее слово, просто все злые слова и аргументы кончились, наступило полное бессилие. Всё, все пидарасы. Иссяк запас знаний плохих слов.

На Костика «наехал» охранник в этом задрипанном кафе не зря. В подвальном туалете кафе, справив нужду, столкнулся с девушкой. Та, проходя в туалет, из вежливости уступив дорогу, шатающемуся Костику, улыбнулась. Костик понял это по-своему, не обратив внимания на тесноту коридора. Дождался и как в голливудском фильме про любовь с первого взгляда, где сначала сношаются, а потом уже знакомятся, сгреб ее как смог и начал толковать про минет, толкая ее в другую от выхода сторону. Тут охранник и появился, спросил у девушки, не будет ли она жаловаться, потом стал отправлять и Костика домой. А чё домой-то? Тут его и понесло, на всех приехавших, да так, что оговорился он, сказав что и ты, блядь хохол, на минет раскалываешься. С чего он взял, что это хохол, если напротив стояло лицо скорее корейской или казахской национальности? Тот, услышав намеки на однополый секс, так впендюрил Костику в скулу, одновременно задев верхнюю и нижнюю, что он завалился в угол и не встал бы долго, если бы этот узкоглазый не поднял его за ухо и не вытащил на свежий воздух.

Башка гудела пустотой, ухо горело огнем и увеличивалась злоба, вскипая болью печенки, которая извергала в обиженую кровь желчь. Тишина и полное отсутствие людей на улице раздражали Костика еще больше. Он заорал тыча кулаками в небо, выкидывая пятки с поворотом в рыло отсутствующим рядом хохлам, мысленно попадая им только в пасть, так, что зубья у них вылетали пачками:- Суки-блядь, всех на хуй задавлю, падлы, пидарасы.– Перед своим домом замолк, тут многие его знают. На хорошем счету он тут, родители уважаемые у него.

Дверь открылась тихо, сосед дядя Петя следит за ней, то утеплит, то смажет. Костик закрыл за собой дверь, прислушался, чтобы незаметно пробежать до своего третьего. А то доложат родичам, есть тут такие, пидарасы. Он глянул между перилами вверх, до самого пятого, нет тихо, можно бежать вверх. Но тут услышал что-то снизу, никак храпит кто-то. Стал осторожно спускаться вниз, выставив длинный квартирный ключ между указательным и средним пальцем.

Михалыч открыл глаза, жизнь давно научила спать чутко, как собака. Исчезла из головы Украина. Какой-то мальчик, лет восемнадцати, стоял пригнувшись под лестничным маршем над ним, смотрел на него:
- Хохол?
- Нет, украинец я. Русский, правда, но из Украины я.
- А пиздел чисто, бля, на хохлятском, врешь сука...
Первый удар кованым гриндерсом пришелся Михалычу прямо в дых. Так было уже однажды, тогда, на Украине еще, молодыми за любовь дрались, так же он задохнулся тогда, сразу, но те соперники больше не били и ушли сразу же. Этот не ушел. Сквозь боль и последний воздух Михалыч прошептал:- Треба так...- Второй удар пришелся прямо под нижнюю челюсть, не дав договорить и все исчезло...
Костик выскочил на входную площадку, посмотрел вверх, выглянул на улицу, никого не обнаружив, спустился вниз, вытащил бездыханного бомжа за ноги на свободную площадь, чтобы не биться самому головой об верхний марш лестницы, начал метелить своими фашистскими сапогами этот вялый уже мешок костей, приговаривая с одышкой:- Суки-блять, понаехали, блять пидарасы... По ебалу я тебя не бил, не дурак, чё сука, кровь еблом пускаешь... Пнув бездвижного уже человека туда, откуда тот кровь пускает, он выскочил наверх и на улицу. На входе столкнулся с входящей соседкой, тетей Клавой, поздоровался, сказал ей, что погулять пошел, та смотрела вслед, покачивая головой, потом хлопнула дверь.

В забегаловке даже туалета нет путного. В унитазе пришлось мыть ботинок, весь в крови был. Пропустил водки чуть-чуть, вроде успокоился, пошел домой. По дороге пинал снег, чтобы окончательно зачистить ботинок. Когда вывернул из-за угла к своему дому, весь двор в машинах был, на входе стоял мент, разговаривал с соседями. Тетя Клава показала на подходящего Костика, мент сразу остановил:- Подошву покажи...- Костика затрясло, он поднял копыто, мент посветил фонариком на вывернутую подошву, потом сказал стоящему рядом сержанту:- Арестовать...

Костик упал на земь, два мента держали его за руки, он бился головой об пол:- Дяденьки отпустите меня, это не я...- Слезы ручьем потекли из глаз. Тетя Клава повернулась и исчезла в подъезде. Дядя Петя подошел:- Ты хоть сдайся по-человечески, пидар малолетний...- И тоже ушел.
В камере слушали тихо. Потом Хохол, он тут заглавный, как понял Костик, сказал:
- Хорошо ты насамооборонялся, на целых десять лет. Сильный был бомж или твои восточные единоборства ли. Поешь тоже хорошо, как Элтон английский. Я записал,- он щелкнул себя по башке ногтем большого пальца,- Ждем прицеп. Этот Джон не только петь умеет, он еще нотой «до» славится в самой низкой октаве. Может и ты будешь здесь композитором...
Костик спросил потом у соседа, про этого Хохла:- Он и правда что ли хохол? И чё это он про Англию попер?
-    Нет, ни хохол он, это я хохол, он ни хохол, это его по первой еще ходке, какой-то хохол, по-нашему хохлом назвал, горным, с тех пор это. Тут нету наций, все равны, за дела уважают, будь ты хоть чурка. Только правильный, без сучков. С гор он каких-то казахских, там вырос вроде, в Украине и не был ни разу. Смотри, спиздел чё, он сказал, в ноту «до» дудеть будешь для всех. В низкую октаву переведет если...
-    
Блядь, вот попал, так попал, сука, куда ни ткни одни хохлы. Пиздец... Костику показалось, что очко у него сжалось, потом разжалось выпустив дух. Он уткнулся носом в матрац и тихо заплакал...