Человек в красном укусил человека в чёрном и у них завязалась драка. Из под старого гофрированного польрояля  вылез старенький судья с клочковатой рыжей бородкой, и по старой традиции принялся подсуживать человеку в черном.

В деревне зачиналось утро. Во двор  вышел стопроцентный барин. Причмокивая и посасывая правый ус, он наблюдал за дракой казнокрадов. Но тут подбежали соседские дети и сказали:
- Хуило старое, перестань смотреть на казнокрадов, побежали с нами, там опять черный с красным дерутся.
Барин крепко выругался, но места своего не оставил. А хуле! Всякую молодежь слушать? Хотя пойти ему очень хотелось. Но выдержка решила все. Ни с места. Так и просидел до самой ночи, чтобы никто не подумал, что его могут так легко за собою увлечь. Чай не девка какая-нибудь, а крупный владетель арендованных земель.

Пока дети бегали за барином, кто-то по ошибке (видимо хотел пристрелить жену) пристрелил старого судья, и из острогов тут же было решено выпустить всех заключенных. Даже одного серийного маньяка выпустили. Ну, он, конечно, давай всех налево и направо резать. А хуле! Посадить-то не могут, судьи-то нет.

Чтобы маньяк всех не угондошил, решили на скорую руку нового судью выбрать. Но пока выбирали нового, вспомнили, что не досмотрели, кто же победил; красный или черный? Все ломанулись обратно. А маньяку и самому надоело резать. А хуле! Никто ведь в острог не сажает. Никто не гоняется. Не интересно. Поэтому решил он в огороде репу посеять. У одного мертвого садовника семян набрал, ходит по огороду важный такой, щеки надул и кидает в землю-то семена. Крупный урожай наверняка собрал бы, коли ветра сильного не было бы. А так всех детенышей репы в речку-то и сдуло. А маньяк-то в делах огородных слаб. А хуле! Всю жизнь-то людей резал, а тут надо головой думать. Это ведь тебе не сухожилия резать! В общем насеялся вдоволь маньячок и спать полягал. Прям под гофрированный польрояль, откуда старый судья любил вылезать.

А в деревне шум, гам. Новость неслыханная: - «Черный-то, без судьи своего проиграл все-таки!»
Все конечно давай руки жать новому победителю. А человеку в Чорном обидно. Он за дом зашел и плакать стал, знаете так по-детски в кулачки. А тут и солнце за лес зашло, и тенью от жестяной крыши черного накрыло. Так он и исчез там, за домом в тени навсегда.

А человеку в красном скучно. Драться не с кем. Он одну старушку нашел, накинул на неё пальто черное, лопату дал в руки и говорит:
- На, дерись.
А старуха-то драться никогда не дралась, лопатой машет бессмысленно по воздуху. А человек в красном ничтожество по сути был, старость вообще не уважал и давай старуху оземь бить. Старуха старая была, кости все себе попереломала. Лежит не двигается. Жить хочет. А человеку в красном все мало. Красный весь, орет, ногами грозно топчет. В общем начал он старуху жрать на глазах матерей и детей. А дети малые, не понимают ничегошеньки, все ж любят за взрослыми повторять. Матерей на землю повалили и давай тоже их жрать. А зубки-то слабенькие, откусить толком-то не могут. От матерей они конечно потом взбучку получили. Еще отцы дома добавили и все как один говорят:
- Где это видано, чтобы дети своих матерей ели?
Дети устыдились этого и поклялись больше никогда матерей не есть, только что иногда на новый год и пасху.

Так и проходили дни в славной деревенской глуши. Много воды с тех пор утекло. И речка пересохла и из русла влажного репа повылазила. Только один дед Никитка все по деревне бегает. Икону на хуй напялит и бегает. Чего бегает… а бог его знает. Такой уж народ этот русский. Загадочный.