Тесно сжатый в тисках тотальной корпоративной культуры, ощущаешь себя патроном в обойме, обложенной со всех сторон другими такими же обоймами внутри зарядного ящика, стоящего среди тысяч таких же ящиков, питающих боезапасом некое неведомое орудие, одно из сотен подобных себе, бьющих безжалостными очередями в бесконечной войне – за что? Сегодня ответа на этот вопрос не знает ни бог, ни сын, ни дух святой.

Мы – не знаем тем более. И тем более нам необходим некий свод правил жизни в этой непонятке, потому что это все же наша жизнь – единственная, неповторимая. И было бы жаль потратить ее на то, чтобы просвистеть пустопорожней очередью – в никуда, на войне, которую не ты затеял, которой не желал. Что ж, я выработал для себя такой свод правил.
Я свободен. Если я захочу «быть в общем строю», я пойду служить в армию. Если я захочу «быть членом одной команды», я пойду играть в футбол. Если я захочу «делать общее дело», я пойду срать. Но я не хочу этого! Интересы компании (корпорации, фирмы, страны, народа, человечества) – не мои интересы. Я не стану защищать чьи-то интересы – дай Джа свои не проебать. Меня бесполезно стыдить: всемерно наебать каждого, кто пытается устроить свою жизнь за мой счет, я считаю добрым и правильным делом.

Самое дорогое, что у меня есть – моя свобода. Каждый, кто посягает на нее без моего согласия – мой враг. Если враг не сдается – его уничтожают. В борьбе за свою свободу я приемлю все средства, ибо они оправдывают мою главную цель. Первые строчки, которые я написал в своей жизни, были: мы не рабы, рабы не мы. Я писал их сознательно, а присяга дается один раз в жизни. Это касается и религии – я никогда не буду ничьим рабом, даже божьим. Кто не согласен с этим – тот раб и шлюха.

Никто не в праве сказать мне: ты не в праве! Все, что мне не стоит делать, сказано в Десяти заповедях. Все, что западло делать – перечислено в Семи смертных грехах. (Впрочем, нет правил без исключений – я свободен, я могу выбирать и в этом меню). Все остальное – от лукавого, сиречь Мамоны, бога наживы. Я ебал Мамону в рот. То, что мне нужно для жизни, я возьму и так, а большего (тем более чужого) мне не надо. Того, что нажил – на тот свет не возьмешь. Возьмешь только – добрые воспоминания да чистую совесть.

Я ношу то, что мне нравится, а не то, что модно. Я ем то, что вкусно, а не то, что полезно. Я пью, курю, сплю и отдыхаю тогда, когда мне этого хочется, а не тогда, когда позволят обстоятельства. Я люблю и ненавижу вне зависимости от политики, гражданства, религии, пола, возраста, образования, степени родства – только в зависимости от личных качеств. Никто не вправе навязать мне мнение, не совпадающее с моим. Я сплю с женщинами только по обоюдному согласию. Я не решаю чужих проблем, если мне это не интересно. Я не полюблю горные лыжи, даже если на них будет кататься весь мир. Я не претендую на чью-то свободу. Но за свою готов драться с каждым.

Я свободен. В мире есть только два человека, которым я реально должен – мои родители. Все остальные, кто думает, что я им что-либо должен – жестоко заблуждаются и идут нахуй. Я могу иметь обязанности перед кем-то еще, только если сам захочу этого. Я беру на себя обязательства перед людьми в том случае, если считаю, что они этого достойны. Однако, я хозяин своему слову. Я могу взять его назад, если сочту нужным.
Родители ничего не должны своим детям. Им и так дали самое дорогое, что у них есть – жизнь. Они должны быть пожизненно благодарны уже за то, что не стекли по жопе своей матери – родители могли решить и иначе. Более того, их родители предвидели все трудности, которые возникнут с их появлением на свет, они могли прекрасно потратить свое время и деньги на себя – и все же решили дать им жизнь. Этого что, мало?

Я хороший семьянин – до тех пор, пока семья меня устраивает. Я ничего не должен своей женщине: я выбрал ее, она выбрала меня – только и всего. Я получаю удовольствие с ней – она со мной. Я выполняю свои обязанности – она свои. Я имею свои права – она их тоже имеет. Как только этот баланс нарушается – недовольная сторона собирает вещи и идет нахуй. Претензий нет и быть не может. С какой радости я должен нести ответственность за чьи-то мечты, в которые даже не был посвящен? Я что, волшебник? У меня тоже есть мечты!

Я равнодушен почти ко всем окружающим. Мне похую бабка, упавшая на гололеде. Мне похую котенок со сломанной лапой. Это – не моя бабка и не мой котенок. Я не святой, чтобы любить все живое. Если я буду любить всех, моей любви не хватит тому десятку людей, которые мне действительно небезразличны. Мизантропия – единственное реальное доказательство подлинной любви к своим близким. Каждый, утверждающий, что его беспокоят судьбы более чем полсотни человек – равнодушный ублюдок и лжец. Именно поэтому я не верю священнослужителям. Пусть каждый парится за своих. Чужие идут нахуй.

И наконец, мне глубоко похую, согласны вы со мной или нет. Согласны – приходите в мой дом: для вас всегда найдется еда, выпивка и спальное место. Не согласны – идите в другие дома, где вам хорошо, и не ебите мне мозги. Я занимаюсь всеми видами секса, кроме однополого и церебрального. Нормы, условности, правила и традиции – оставляйте себе. Единственная норма, правило и традиция для меня: жить так, как я хочу, общаться с теми, с кем я хочу, всегда иметь свободу выбора и ни от кого не зависеть.

Я не всегда был таким. Когда-то я готов был лететь в космос и строить города на Луне – для Родины. Но теперь я знаю, что Родине в хуй не уперлись мои города. Я был дружелюбен, я и сейчас дружелюбен – но уже знаю цену предательству. Я думал, что проникновение полового члена во влагалище просто обязано заканчиваться свадьбой и крепкой семьей – но оказалось, что проще вовремя вынуть. Я был сострадателен, добр, открыт – за это меня попытались загнать в обойму. И выбор был только: или взорваться под невыносимым давлением, или – действовать по обстановке.

Я выбрал второе. Пусть я в обойме, но внутри ее – достаточно свободного места. Для этого многим пришлось пожертвовать, многое отбросить – a la guerre com a la guerre. Я оставил себе только то, без чего обойтись нельзя – но зато мои патрончики свободно перекатываются внутри, валяются как попало. И когда подойдет очередь подавать в казенник мою обойму, я верю – ствол заклинит. И если на мне поломается хотя бы один адский пулемет – тогда и только тогда я смогу считать, что жил не напрасно.

И самое последнее. Я отдаю себе отчет в том, что все написанное мной – старо и банально, как мир. Но мне поебать, и вам поебать. Опустите пальцы на клавиатуру, напечатайте «КГ/АМ» - и можете думать, что вы оригинальны и новы, как свежий прыщ на ебаче 15-летнего дрочера.