«Ептваааю», -завыло существо в серой кепке, натянутой на глаза. «Ну как же так?!» - грязные руки с обломанными ногтями размазывали слезы по лицу, покрытому пыльными разводами...

1

В этот вечер Семен Федорович Кряков проснулся с необычайно хорошим настроением. Еще бы – ведь сегодня решалась в его пользу судьба маленького свечного заводика, который он присмотрел для приобретения в пятницу. Радостно насвистывая что то под нос, Семен Федорович поднялся с кровати и направился для совершения водных процедур в ванную комнату. Огромная, по последнему слову итальянских дизайнеров обставленная «умывальня», как любил ее именовать сам Семен Федорович, только добавила ему оптимизма. Продолжая насвистывать он достал из ящичка с туалетными принадлежностями клочок бумаги и женской тушью, которая осталась ему от покойной тещи, жирно написал: «К.О.Р.А.Б.Л.И». Затем погасил свет и нежно подмигнул светящимся от счастья глазом отражению в массивном зеркале.

Совершив таким образом утренний туалет, Семен Федорович проследовал в столовую, где на круглом, покрытом накрахмаленной скатертью верстачке восседала оглушенная эфиром, по последней моде, мартышка со связанными сыромятными ремнями лапами и мордой. Там же лежали хромированые столовые приборы, сбоку к верстачку были прикручены тиски. «Тум-пурум-пум-пум», - пело все существо Семена Федоровича в то время, как он зажимал голову мартышки в тиски. Специалисты утверждали, что для полных ощущений морду мартышки перед процедурой следует развязать, но Семен Федорович к старости стал сентиментален и к тому же с детства ненавидел обезьяний крик

Стараясь не перетянуть рычаг, чтобы ни капли удовольствия не расплескалось мимо, он вспомнил весну 1982 года, когда уже будучи доктором наук, он прогуливался с Клавдией Сергеевной по набережной Фонтанки. Читал ей Блока, Мандельштама и ,как бы невзначай, касался ее руки своим протезом, затянутым в лайковую кожу. Как она кричала, когда он... Обезьянка дернулась, прервав поток его воспоминаний. Семен Федорович вернулся к действительности. Да, да, он чуть не забыл самого главного. Подойдя к серванту, Семен Федорович открыл резную красного дерева дверцу и извлек серебрянный поднос средних размеров. На внутренней стороне подноса была гравировка «ГК от ЧП». Семен Федорович опустил поднос на пол, аккуратно пристроив его по висящей мартышкой. «Па-парам-пам-пам» - ликовал голос в душе Семена Федоровича. Закатив рукава халата он приступил к процедуре.

Перейдя с бравурных маршей на польку, Семен Федорович взял с верстака специальную ручную дрель - он не любил нововведений, к тому же электрические приборы издавали жуткий визг и от него у Семена Федоровича была мигрень. Он приставил сверло к голове обезьянки и медленно начал вращать ребристую  рукоятку. Он ощущал себя художником, творящим шедевр – в такие минуты нужно быть особенно внимательным, чтобы за скрипом бура почувствовать тот неотвратимый момент, когда кость пройдена и не испортить весь процесс. Первая есть. Мартышка снова дернула головой, но не пришла в сознание. Это не входило в планы Семена Федоровича. Чуть поморщившись, он достал из кармана халата пузырек с нюхательной солью и внезапно отвесил обезьяне пощечину...